Борис Пушкарев - О России между будущим и прошлым. Избранные статьи

По большей части, белые правительства не успели осуществить свои идеи или даже огласить их. Прицел был на время «после победы над большевиками». Но вот прошло три четверти века, в 1993 г. советская власть пала, была принята ныне действующая российская конституция. Элементы исторической преемственности в новое государство вошли: историческое имя, национальный флаг, двуглавый орел, Государственная Дума… Но не будем забывать и тот образ будущей России, который видело Белое движение.

(Посев. 2000. № 12, декабрь)

Октябрьский переворот и победа красных в Гражданской войне 1917–1922 гг. смели устои российской государственности, разрушили Церковь, право, быт и нравственные основы общества. Результатом 70 лет насилия стали не только огромная потеря населения и ресурсов, но и глубокое взаимное отчуждение людей, утрата гражданской солидарностии национального самосознания. Падение тоталитарного режима поставило задачу построения России на новых началах. Но каких?

Коммунисты нынче стараются обновить свои отвергнутые жизнью идеи апелляцией к «державному» прошлому, ставя в один ряд святых Древней Руси и массовых убийц большевистского периода. Тревогу вызывает новейшая кампания за восстановление коммунистических символов.

С другой стороны, многие демократы и коммерческие круги, не знавшие из-за советской информационной блокады собственного прошлого, ищут панацею в безоглядном подражании Западу. Чего стоят одни только названия многих нынешних коммерческих фирм!

Мы, т. е. «Посев» и НТС, следуем третьему пути –мы видим «источник вдохновенья» в положительном наследиинашего собственного прошлого, в «деяньях Сечи и Петра», как поется в песне, т. е. в этике свободы и служения, в реформах Сперанского, Александра II и Столыпина, в 70-летнем сопротивлении коммунизму от генерала Корнилова до академика Сахарова.

Мы далеки от идеализации дореволюционного прошлого. Внем сильны были волны реакции, затормозившие развитие страны, сильно было и разрушительно-революционное начало: Ленин был наследником не только Маркса, но и Нечаева и Ткачева. Однако между крайностями реакции и революции развивались свободолюбивые, конструктивные начала, на которые можно опереться.

Питирим Сорокин писал, что «под железной крышей самодержавия жило 100 000 крестьянских республик», имея в виду сельский сходи его демократические традиции. Земское и городское самоуправлениев последние полвека империи показало пример действенной гражданской инициативы и солидарного сотрудничестваклассов, а не классовой борьбы. Российский пореформенный судпосле долгих десятилетий «неправды черной» подлинно стремился быть «скорым, правым и милостивым». Монетаристская политика, которую задолго до изобретения этого термина вел С.Ю.Витте, создала в России на 20 лет твердый рубль и бездефицитный бюджет. Частное владение землей(которое предшествовало насаждавшейся по приказу государства поземельно-передельной общине) распространилось, после реформы Столыпина, на половину пахотных земель. Кооперативное движение,охватившее до революции половину крестьянства, основывалось на взаимопомощи, а не на стяжательстве.

Правда, многие из положительных начинаний последнего полувека перед революцией так и остались незавершенными. Сегодня не мы одни вспоминаем о земствекак о почвенной, российской форме самоуправления, достигшей больших успехов в деле образования и в народном хозяйстве. Но ведь «здание земства», как выражались в ту пору, так и не было «увенчано» общероссийской палатой наверху, не получило основания – волостного земства – и охватило лишь часть страны. Да, нам надо восстанавливать правосудие на началах судебной реформы 1864 г. Но ведь эта реформа уже через 25 лет была искажена контрреформами Победоносцева, в частности, упразднением мировых судей на селе, так что многие крестьяне так до конца империи ничего, кроме административного произвола, и не увидели. Подобное можно сказать и про Церковь, реформы которой смог провозгласить лишь Собор 1917–1918 гг., когда уже было поздно. Этот перечень можно продолжить: говорить о незавершенной аграрной реформе Столыпина, о незавершенных планах в образовании и в науке. Так что, если мы хотим добиться исторической преемственности, нам надо зачастую создавать заново то, что только должно было стать, осуществлять замысел той России, контуры которой ко времени революции были только намечены как бы пунктиром…

В этом году исполняется 80 лет со дня конца крымской эпопеи генерала П.Н. Врангеля. Мы эту годовщину недавно отметили конференцией по Белому движению в Севастополе. Конец белого Крыма не был концом Гражданской войны – народные восстания длились еще 2 года и завершились частичной победой: Ленин был вынужден провозгласить НЭП. Но Крым при Врангеле важен потому, что он стал наиболее зрелым прообразом той пореволюционной России, которая бы вышла из Гражданской войны в случае победы над красными.Ни о какой «реакции» или «реставрации» у Врангеля речи не шло. Он стремился «закладывать основы Новой России». Это его слова. Именно потому его наследие актуально для нас сегодня.

Врангель во многом старался исправить ошибки первых этапов Белой борьбы. Он наводил порядок в тылу. Отказавшись от упрощенного лозунга «единой и неделимой России», он искал федеративных отношений с Украиной и с народами Кавказа. Он узаконил захват крестьянами зимой 1917–1918 гг. помещичьих земель, но не на основе «социализации» земли, как Ленин и Чернов, а на основе частной собственности на землю,при условии выплаты определенной доли урожая государству. Его аграрную реформу проводил А.В. Кривошеин, ближайший сотрудник П.А. Столыпина. Логично дополнявшим закон о земле был закон Врангеля о волостном земстве, призванный заменить народным самоуправлением произвол чиновников или безвластие. Врангель понимал, что самоуправление – прерогатива собственников, а не арендаторов и не иждивенцев. Сохраняя за собой в военное время диктаторские полномочия, он признавал необходимость созыва в будущем Законодательного собрания, но только беспартийного, не такого, как Учредительное собрание 1918 г. Весьма характерной для экономики при многих белых правительствах – особенно на Севере, в Сибири и в казачьих областях – была опора на кооперативное движение,уцелевшее и даже окрепшее в буре войны и революции. Программно-политическими разработками для Новой России занималось не только правительство Врангеля – их вели и другие белые правительства, но условия Гражданской войны не позволили их воплотить в жизнь, а порой даже и огласить. Многие разработчики этих реформ, как, например, экономист А.Д. Билимович или юрист ГК. Гинс, стали в 1930-е гг. в эмиграции учителями НТС, основоположниками идей российского солидаризма.