Александр Сорге - Angst

Окей, порно – не доллар, всем нравится не должно. Но запрещать его – это всё равно, что запрещать мемасы: порнушка уже давно стала частью человеческой культуры. Да и зачем это делать? Для любого психически-здорового человека без комплексов, порно – не замена сексуальной жизни, а всего лишь эмоциональная разрядка. Которая, к тому же, экономит кучу времени и нервов. Девушке больше нет нужды уезжать из клуба непонятно куда с каким-то мутным типом в полтретьего ночи лишь потому, что ваджайна требует пищи. А мужчине не надо ехать в этот самый клуб, просаживать кучу бабла и пудрить мозги случайной девушке лишь потому, что парню в штанах захотелось приключений. А если мужчина ещё и женатый, то премиум аккаунт на сайте для взрослых сохранит семью, когда «домашняя еда» встанет поперек горла. Хардкорные ученые больше не отвлекаются на куртизанок – пара минут, и голова чиста. Можно и дальше двигать науку вперёд и вести человечество в светлое будущее (ну, или приближать апокалипсис). При этом в интернете даже самый требовательный мсье сможет найти свой фетиш и удовлетворить свои потребности, не вредя ни окружающим, ни своей репутации. За последние четверть века количество изнасилований в США снизилось на 85 процентов. И профессор Северо-Западного университета Энтони Дьямонто связывает это именно с возросшей доступностью порно. Короче, сплошные плюсы же, ну!

Конечно, секс с другим живым человеком – это хорошо. Но, к сожалению, не всегда получается засунуть свои гениталии в отверстие другого человека (или наоборот). А желание, при этом, никуда не девается. Ведь секс – это основная человеческая потребность, и сколько не подавляй, она всё равно так или иначе напомнит о себе. Причем, не самым приятным образом. Можно, конечно, садиться голым задом на муравейник, как Блаженный Макарий, или закапываться по плечи в землю, как Иоанн Многострадальный, чтобы побороть плотские искушения. Дедушка Фрейд писал, что это даже может подтолкнуть вас писать красивые картины или строить огромные фаллические небоскрёбы. Но, скорее всего, вы просто заработаете кучу неврозов и поедете кукухой. Так что, если рядом никого нет, как говорится, «сura te ipsum». Ведь лучший способ избежать соблазна – испытать его. А самые кровопролитные войны всегда велись теми, кто придерживался целибата.

05.02.18

И весь этот гнев, что крутится вокруг пенисов, вагин и сфинктеров, часто чужих, считается праведным. Ведь прелюбодействовать, тем более смотреть, как занимаются этим греховным делом другие – «аморально» и «безнравственно». Хотя, казалось бы, трахаться и дрочить столь же естественно, как есть и испражняться – даже дырки подчас используются одни и те же. И уж точно секс гораздо естественнее спорта: какому нормальному примату придёт в его волосатую голову кидать и поднимать тяжести не ради охоты или строительства, а ради потехи других? Но спорт – это жизнь. Золотоносный атлет своим подвигом не только обессмертит себя, но и причастит к бессмертию всю нацию. А секс – это смерть. Разумеется, секс, который проходит без твоего участия. Осознание того, что кто-то за стенкой посмел трахаться без тебя, да ещё и заполучил самку или самца лучше, чем у тебя, вызывает не только зависть, но и часто напоминает тебе о собственной ущербности, ничтожности и никчёмности.

Поэтому многие так хотят заклеймить эту терапию грязным фарисейским ритуалом – обрядом не изгнания, но преклонения перед Князем мира сего. Запретить её, уничтожить все свидетельства и покарать всех, кто даже намекает на этот греховный ритуал. Оправдывается эта ярость тяжеловесными скрижалями с догмами, которые замешаны, что характерно, тоже на страхе: страхе порицания другими – моралью. И из этих плит, что нависают над каждым из нас, мы строим монументальный лабиринт, в который сами себя и загоняем, в монолитность которого сами начинаем верить. Но если подойти и поковырять штукатурку этой сплошной на первой взгляд стены, то станет понятно, что она состоит из множества кирпичей, которые то выпадают, то снова встают на место. Иногда сами, иногда с божьей помощью. А само расположение плит так же непостоянно и переменчиво, как и эрекция большинства проповедников.

О переменчивой морали, извращениях Раневской и порно с конями.

Ох уж этот интернет. Все помнят скандал вокруг Жанны Фриске и одного небезызвестного паблика. Сколько хайпа было, сколько клавиатур сломали интернет-борцы за нравственность, разя жирных троллей своими острыми комментариями. Поднявшееся фекальное цунами достигло даже телевидения. И вот уже третьесортные селебрити с праведной яростью в глазах и желанием попиариться в сердце брызгали слюной в камеру, пытаясь образумить неокрепшие умы. Только вот что-то в стране, где больше всего любят говорить о традиционных ценностях, духовные скрепы ломаются одна за другой, а задницы морализаторов трещат по швам: то школьницу в Челябинске прямо на танцполе отымеют, то в Курске пройдет сеанс семейного стриптиза. На самом деле, свежие мемасы про смерть Лил Пипа и мифологизация Чарльза Мэнсона, подельники которого убили беременную жену режиссера Полански – вовсе не признак упадничества, а, наоборот, знак становления нравственности. Просто мораль всегда была портовой шлюхой, готовой отсосать любому за доллар.

«Я, по крайней мере, не знаю большего блага для юноши, чем достойный возлюбленный», – говорил Федр в платоновской нетленке «Пир». Гомосексуальность, так ненавидимая сегодня многими приверженцами традиционных ценностей и одним петербургским депутатом, не считалась чем-то аморальным. Наоборот, долбиться под хвост в Древней Греции было не западло всем нормальным пацанам: «А когда мужчина сойдется с мужчиной – достигалось все же удовлетворение от соития, после чего они могли бы передохнуть, взяться за дела и позаботиться о других своих нуждах». Мол, перепихнулись с братаном и разошлись заниматься своими мужскими делами. Но потом генеральным поставщиком опиума для народа стало ЗАО «Католическая церковь» – и спать с мальчиками сделалось не комильфо (если вы, конечно, не католический священник). Да и в принципе, секс стал считаться игрушкой диавола: «Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость – да будут преданы смерти, кровь их на них». Затем наступило Возрождение, маятник опять качнулся в другую сторону, потом обратно, потом «еще раз и еще много-много раз». А все потому, что мораль – просто набор правил, который легко корректируется в зависимости не только от времени и места, но и от сообщества. Европейская общественность до сих пор срет кирпичами от того факта, что во многих азиатских странах едят собачатину, при этом уплетая за обе щеки бургеры из священной для любого индуиста коровы. С интернетом – все то же самое: у каждого сообщества свои ценности.