Досым Сатпаев - Деформация вертикали. От «анонимных империй» до антилобби

Второй фактор, негативно повлиявший на падение популярности традиционных партий, был связан с забюрократизированностью. Здесь проявился «железный закон Михельса», согласно которому: «…большинству людей предопределена, в условиях вечной опеки, судьба покоряться господству незначительного меньшинства и довольствоваться тем, что они служат пьедесталом для олигархии» 87 87 Michels R. Political Parties. – N.Y.: Holt&Rinehart, 1962. P. 354. . Партийная верхушка многих политических организаций замкнулась в себе. Это только лишний раз убедило избирателей в том, что их участие в партийной жизни ограничивается ролью статистов, а вся избирательная схватка есть не более чем фикция, иллюзия борьбы между правящими и оппозиционными силами, которые, по сути, состоят из представителей одной и той же политической элиты. Кстати, Казахстан здесь также не стал исключением, учитывая тот факт, что в создании некоторых оппозиционных партий активное участие приняли бывшие представители политической и бизнес-элиты страны, которые позиционировали себя как контрэлита.

В качестве другого интересного примера можно привести Иран, где после исламской революции 1979 года было создано теократическое государство во главе с высшим руководителем аятоллой Хомейни (Сейид Рухолла Мостафави Мусави Хомейни). Но с его смертью в стране также начались процессы, которые снизили доверие и лояльность части населения к действующим политикам, партиям и структурам власти. Это хорошо показали массовые акции протеста 2009 года, после президентских выборов, когда реформаторская часть иранского общества была не согласна с результатами выборов, которые привели на пост президента консервативного политика в лице Махмуда Ахмадинежада. Но еще более наглядными были акции протеста в конце 2017 и начале 2018 годов, когда в разных городах Ирана люди вышли на площади, сначала протестуя против инфляции и роста цен, а затем уже появились политические лозунги, вплоть до требования смены правящего режима и ликвидации теократической системы власти. При этом одним из важных отличий от массовых акций протеста в 2009 году было то, что в конце 2017 года во главе протестующих не стояли конкретные лидеры из тех иранских реформаторских сил, которые выводили людей на площади в 2009 году. «В ходе протестов, захлестнувших Иран, звучат самые разнообразные лозунги: от требований решить конкретные экономические проблемы до призывов свергнуть режим Исламской Республики… Многообразие лозунгов отражает тот факт, что у протестующих нет единой цели или конкретного общего послания властям. Возглавить протесты тоже некому: подходящих кандидатов не смогли предложить ни политические партии, ни другие силы. «Реформаторы и консерваторы, игра окончена» – этот лозунг особенно популярен у студентов Тегеранского университета. Участники протестов дают понять, что все политические силы, за которые людям предлагается голосовать на парламентских выборах, вызывают у них лишь недовольство и раздражение» 88 88 "Смерть России" и "Моя жизнь – Иран": к чему призывают протестующие в иранских городах». 02.01.2018. http://www.bbc.com/russian/features-42542346 .

Что касается стран, где существует определенная смена власти, чередование элиты у руля власти, по своим определенным правилам игры, часто не понятна избирателям. «Так, исследования известных американских политологов А. Алмонда и С. Вербы показали, что в США только 1% опрошенных заявили, что надеются воздействовать на те или иные решения правительства через участие в деятельности политических партий…» 89 89 Ашин Г.К. Основы элитологии. – Алматы, 1996. С. 165. . Несмотря на то, что эти результаты были получены несколько десятилетий тому назад, вряд ли ситуация на данный момент серьезным образом изменилась. Для среднестатистического обывателя большая политика, с которой он связывает деятельность политических партий, находится на периферии его жизненных интересов и насущных проблем. Чаще ему нужен более конкретный выразитель его интересов. Согласно «теории организации», любая проблема будет оставаться нерешенной, если она является анонимной, и у нее нет своего ретранслятора. И этим выразителем вполне определенной, узкой, специфической, эксклюзивной проблемы как раз выступают различные заинтересованные группы, имеющие потенциал превращения в группы давления.

Третий фактор связан со слишком быстрым изменением внешней среды, к которым оказались не готовы старые партийные игроки, что привело к стремительному росту правого и левого популизма разных мастей во многих европейских странах. «…среди которых обнаруживается немало тех, кого швейцарский историк Якоб Буркхардт называл «непроходимыми упрощенцами», демагогов, в корыстных целях эксплуатирующих гнев и обиды людей и дающих радужные, но «кошмарно упрощенные» и в итоге лживые обещания» 90 90 Мойзес Наим. Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства, почему управлять сегодня нужно иначе. Перевод с английского Н.Мезина, Ю.Полещук, А.Сагана. – М.: Изд-во АСТ, 2016 – 512 c. (P.395). .

Среди трендов, которые реанимировали политический популизм, можно выделить: кризис системы международного права; новое «великое переселение народов» в рамках нелегальной миграции; кризис традиционных западных демократических ценностей; новый цикл смены мировой гегемонии; активизация сепаратистских, экстремистских и террористических организаций как важных элементов ассиметричной войны; увеличение количества региональных конфликтов; ускорение процесса урбанизации, а также новая гонка вооружений и процесс милитаризации внешней политики.

Здесь вспоминается довольно интересное выступление профессора политологии Марианне Кнойер из университета Хильдесхайма на одной закрытой экспертной встрече во Франкфурте, где автору этой книги также довелось принять участие в мае 2017 года. Это были так называемые «Шлангенбадские беседы», которые уже в течение 20 лет ежегодно проходят в Германии между немецкими и российскими экспертами и высокопоставленными политиками двух стран. Марианне Кнойер тогда отметила, что призрак ходит по Европе – призрак популизма, который пытается по кирпичику разобрать демократические основы. По ее мнению, в европейской истории было несколько волн политического популизма. При этом популистские партии разные. В Центральной и Восточной Европе такие партии отличаются от популистских политических лидеров и организаций на западе, севере или юге Европы. Следовательно, нет одного рецепта по нейтрализации популистов. Более того, постоянно появляются новые гибридные партии, которые по-разному влияют на политическую повестку дня.По мнению Марианне Кнойер, успех политических популистов, которые делают ставку на простые решения любых сложных проблем, связан с наличием политического спроса и предложения. Ведь харизматические лидеры чаще всего появляются во время кризиса, когда у многих граждан возникает ощущение неравенства и чувство проигравших. Популисты используют недоверие граждан к старым политикам и государственным структурам. Следовательно, поддержка популистских партий разной ориентации – это результат изменения мировоззренческих ценностей, так как многие обыватели пытаются сохранить свою привычную среду обитания, которая сильно меняется под воздействием той же глобализации, внешних и внутренних факторов. Отсюда исламофобия, шовинизм, торговый протекционизм и т.п.Но если исходить из логики Марианне Кнойер, то западные популисты гораздо ближе к тем же радикальным экстремистским и террористическим организациям в мусульманском мире, страх перед которыми они сами активно эксплуатируют в своих политических заявлениях. Ведь, по мнению экспертов, эти организации также появились в ответ на глобализацию и вестернизацию, которую многие в тех же арабских странах воспринимали как угрозу традиционным ценностям и сложившемуся порядку вещей.