Евгений Иванов - Музыки верный солдат. Воспоминания

Ведь всё это рядом, а пойти, поехать – нельзя. И когда теперь это станет возможным и станет ли?.. Мы с мамой поблагодарили наших начальников за предоставленную возможность в этот день побыть вместе и крепко-крепко обнялись и поцеловались. Стоянка оказалась очень непродолжительной. Как будто специально для нас. И вот эшелон снова тронулся в путь. А я сколько мог махал маме рукой, удаляясь от неё всё быстрее. Щемило сердце, было тяжело…

Так закончился тейковский период моей военной службы… На всём пути следования нашему эшелону была открыта «зелёная улица». Мы неслись с большой скоростью, оставляя за собой большие и малые города, поселки, деревушки и провожающие нас всегда зелёные светофоры. Останавливались лишь по крайней необходимости технического характера. Мы понимали, что нас торопят, что где-то мы очень нужны. Но где? Этот вопрос волновал, конечно, всех.

Наконец, остановились. Это был город Андреаполь, небольшой, тихий городок. Вышли из вагонов. Стали раздаваться краткие распоряжения. Нам – штабным службам и подразделениям – предстояло разместиться в частных домах.

На другой день нам стали выдавать сухой паёк, специально предназначенный для десантников. Раздавали симпатичные конфетки – сухой спирт в шоколаде. Начальники стали распределять личный состав экипажей самолётов. Поняли без разъяснений: летим! Кстати, эти «конфетки» были для одной цели: согреться, когда будем в тылу врага, на открытой местности в холодную погоду. И вообще, – они «подогревали» не только тело, ну и душу, «настроение»…

Ждём команду! Прошёл день, прошло два. Всё спокойно. В чём же дело? Почему тогда так спешили?

Из Андреаполя бригада так и не улетела. Со временем распространился слух, что высшее командование отменило нашу десантировку, так как немцы успели узнать о подготовленной операции и уже готовы были нас встретить. Видимо, разведка и контрразведка в этом случае оказались достойными друг друга. Может быть, это нас тогда и спасло…

В Андреаполе жили ожиданием. Коротали день за днём. Самым ярким событиям, оставшимся в памяти, был, пожалуй, вечер в местном клубе, когда «выступал»… Григорий Чухрай – наш комроты связи. Он превосходно владел (вероятно, – владеет и по сей день) гипнозом. И в этот вечер он великолепно продемонстрировал свой талант. И не только гипнотизера… Свое выступление он построил в форме театрализованного представления, имевшего определённый сценарный замысел. Вот, например, один из «номеров» программы. На сцену приглашались несколько солдат. Чухрай довольно быстро загипнотизировал их, а потом стал диктовать им свою волю! «Вы на берегу реки, спускайте в воду лодку, садитесь в неё, начинайте грести» – и парни «налегли» на весла. Чухрай продолжал: «На реке появились волны, лодку начинает покачивать» – и парни стали покачиваться из стороны в сторону. «Волны усиливаются, лодку сильно качает… Лодка переворачивается, и вы оказываетесь в воде…» – солдаты точно имитируют эту ситуацию. Сидящие в зале в полнейшем восторге! И далее: «Вы плывете к берегу, вышли из воды. Снимайте гимнастерки и выжимайте их…» – всё это было проделано «попавшими в беду» парнями. Позднее, вспоминая это представление Григория Чухрая, я невольно приходил к мысли, что уже тогда активно и оригинально стало проявляться несомненное режиссерское дарование этого талантливого человека.

Григорий Чухрай в военные годы. http://mirmol.ru/blogs/moja-vojna-grigorij-chuhraj-rezhisser-frontovik

В последних числах декабря 1943 г. нам было велено погружаться в вагоны. Куда? Да разве объявляют об этом воинским частям, да еще в военное время!.. И вот случилось так, что именно 31 декабря, как будто специально для встречи Нового года, мы прибыли в город Калинин 9 9 Калинин – название областного центра Тверь с 1931 по 1990 год. , честь по чести – прямо на вокзал! Выгрузились. А что дальше? Кажется, толком ещё никто об этом не знал. Нам – штабным офицерам – сказали, чтобы мы шли искать себе ночлег в домах в районе вокзала. И мы пошли. Вскоре, дело было уже к вечеру, я договорился о ночлеге с хозяевами одного маленького деревянного домика совсем рядом с вокзалом. Люди – муж c женой среднего возраста с дочерью лет десяти-двенадцати – оказались очень милыми, добрыми, приветливыми. Это была бедная семья, как-то уцелевшая в период оккупации, простые русские люди, много пережившие, и потому готовые всем помочь другому человеку, обратившемуся к ним с просьбой. В этом почти пустом доме, конечно, не оказалось для меня кровати. Мне предложили добротную скамейку (в мой рост) за печкой, под полатями. Там тепло, печку только что натопили, а мне это оказалось очень кстати. Я почувствовал, что, кажется, заболеваю. Видно, простудился: жар, озноб, слабость. Хозяева предложили мне горячего кипятка, но я отказался – хотелось как можно скорее лечь и согреться. Снял шинель и сапоги и лёг, накрывшись шинелью, заметил, что было восемь часов вечера. И сразу уснул.

Просыпаясь, открыл глаза, – точно такая же картина: в кухне горит свет, за столом сидят хозяева. Спал ли я? И тут мне всё объяснили обрадованные моим «пробуждением» хозяева. Оказалось, что я спал ровно 24 часа! И проснулся тоже в восемь вечера, но уже 1-го января. Так я встретил новый – 1944 год. И, пожалуй, самое важное: проснулся и почувствовал себя совершенно здоровым человеком! Вот, что такое добрый сон…

Несмотря на позднее время пошёл искать своих. Нашёл и узнал, что завтра надо перебираться на новое место «жительства» … B лес, километров на пятнадцать от города.

На этом месте повествование о военных годах Е. П. Иванова заканчивается. Правда, о службе в г. Калинине Евгений Павлович упоминает еще в «мирной» части своих мемуаров, где указывает, что его часть находилась под Калинином с января до августа 1944 г. При этом следующий раздел «Воспоминаний» начинается с момента демобилизации Евгения Павловича из действующей армии в мае 1946 г.

Как проходила служба между августом 1944 г. и маем 1946 г.? Из разговоров в семейном кругу можно было узнать, что часть, в которой служил Евгений Павлович, впервые приняла участие в боевых действиях лишь в апреле 1945 г. – в ходе Кенигсбергской операции. Сам Евгений Павлович при первом же боевом столкновении был тяжело контужен и оказался в госпитале, где и встретил известие о конце войны в мае 1945 г. Мама Евгения Павловича упоминала, что навещала сына в госпитале после контузии, но где находился этот госпиталь и куда после выписки из него был направлен на службу Евгений Павлович – об этом информация не сохранилась. Сам Евгений Павлович избегал разговоров о боевом периоде своей фронтовой жизни, хотя нередко и охотно рассказывал своим родным о предшествующих событиях службы в армии в военное время: о дружбе с Шамилем Агишевым, об учебе на курсах военных переводчиков в Москве, о прыжках с парашютом и т. д. – примечание составителя.