Коллектив авторов - Традиции & Авангард. №4 (11) 2021 г.

– Слушайте внимательно. У меня болит сердце. Не вздумайте драться и ругаться. Помните о миссии, возложенной на вас, и о нас, голодных! Всё ясно?

– Ясно, – хором ответили дети.

Глафира и Христофор побежали в пиццерию за остатками вчерашней пиццы – их отдавали почти задаром, а я, Ульяна и Любомир остались ждать. Минут через двадцать посланники вернулись. Не поругались, не подрались и, самое главное, не съели всё единолично в подъезде.

Наевшись, Христофор стал беситься: ударил Любомира по животу железной пряжкой.

– Ты должен меняться, Христофор! Я не могу находиться рядом с таким злым человеком! – отругала я его.

– Прости, Полина, но идея кого-нибудь попытать жжет меня изнутри…

– Начни с себя, Завоеватель, – посоветовала я. Христофор задумался.

Лев Арнольдович с Аксиньей вернулись из леса затемно. Они обнаружили нас с детьми, спящими на диване в гостиной рядом с пустой коробкой из-под пиццы. В ней, свернувшись калачиком, похрапывал Чубайс.

– Ау, Тюка! – позвал супругу Лев Арнольдович.

Аксинья, замерзшая за долгие часы, проведенные на улице, постанывала от голода.

– Марфа Кондратьевна еще не изволила появиться, – зевая, ответила я.

– Наверное, ее увезли в участок… – сделал выводы Лев Арнольдович.

Ночью у меня снова немели губы и руки. И я подумала, что пришел мой смертный час, черт знает где – в квартире у Тюки. Как обидно! Чеченские дневники пропадут в подвале у дворников. Издательство не найдено…

Нельзя умирать! Не сейчас.

В воскресенье ближе к полудню на кухонном столе появились котлеты-полуфабрикаты из супермаркета.

Марфа Кондратьевна сразу отодвинула от меня упаковку:

– Ты, Полина, это есть не будешь! В котлетах наверняка свинина! А ты мусульманка!

– Такое время: куда ни посмотри – всюду поросята! – нашлась я.

Лев Арнольдович взял упаковку и прочитал:

– Котлеты куриные. Четыре штуки. Умная покупка! Дети хихикнули. А Лев Арнольдович пошутил:

– Умная покупка для глупого покупателя!

– Мне готовить некогда! Не умею я! – рассердилась Марфа Кондратьевна.

– Купите продукты, я приготовлю домашние котлеты! Рыбные или куриные. Это полезно детям! – предложила я.

Тюка разозлилась еще больше.

– Опять, Полина, лезешь со своей готовкой! Поели жареных пирожков – и хватит! Нечего наглеть!

Котлеты мы, разумеется, отдали детям, а сами со Львом Арнольдовичем пожевали хлеб и лук.

Немного опоздав на обед, явилась в дом правозащитников мать политического узника Ириса Тосмахина.

– Выходи-ка, Тюка, брехливая ты засранка! – завизжала с порога грузная дама.

– Хотите чаю, Арина Леопольдовна? – миролюбиво предложил гостье Лев Арнольдович.

Он успел выудить у супруги пятьсот рублей и купил в супермаркете молока и сахара. Дети от радости тискали Мяо Цзэдуна и плясали, изображая диких островитян.

– Марфа втайне хочет поженить моего сына и его пассию! А я против! Его посадили на десять лет. Он герой! Он мой! Тюка мне врет, а сама подстраивает его свадьбу в тюрьме!

– Вашему сыну сорок лет! – заметил Лев Арнольдович.

– И что?! Я против невесты! Я против свадьбы! Сейчас я Марфе Кондратьевне волосы-то повыдергиваю! Сейчас в морду ей дам! – Дама демонстративно закатывала рукава зимней куртки.

– Марфу Кондратьевну бить мы вам не позволим! – сказала я.

– Ты еще кто такая? Почему ее защищаешь? – удивилась Арина Леопольдовна.

– Дети! – скомандовала я. – Эта седовласая тетушка хочет поколотить вашу маму, сплотите ряды!

Дети посмотрели на меня изумленно.

– Люди ее часто мутузят, Полина! – хихикнул Христофор. – Иногда за дело!

– Но мы не позволим ее бить! – настаивала я.

– Ты слишком добрая, Полина! – Христофор покачал головой.

– Она ваша мать!

– Ну ладно… – Христофор встал рядом со мной. – Пират и абрек – друзья навек!

– Маму бить не дадим! – К нам присоединились Ульяна и Любомир.

Глафира предпочла спрятаться за книгой.

– Или чай, или уходите! – сказал боевой даме Лев Арнольдович.

Оценив обстановку, Арина Леопольдовна сменила гнев на милость. И только тогда ей показалась Тюка.

– Арина Леопольдовна, я ничего плохого не хотела.

Это любовь! – с елейной улыбкой сказала она.

Они отправились на кухню с бутылкой вина, а я стала собирать детей на прогулку. Когда через пару часов довольные, набегавшиеся, мы вернулись, гостья уже ушла.

Лев Арнольдович сходил в аптеку и купил лекарства для поддержки сердца.

– Ты, Поля, нам живая нужна, – сказал он. – Помрешь, и на кого дети останутся?

Пока я размышляла над его словами, Марфа Кондратьевна прошла мимо со свежим транспарантом: «Ходорковский – свой парень! Свободу герою!» На транспарант был приклеен распечатанный на принтере портрет Михаила Ходорковского, вокруг головы которого красовались нарисованные желтым фломастером сердечки.

В коридоре Марфу Кондратьевну обругала недремлющая соседка, поймав с поличным проштрафившихся кошек. Тюка в ответ заорала:

– Вы не терпите оппозицию! – и ретировалась с гордо поднятой головой.

Мне пришлось убирать за животными, попутно извиняясь.

– Развели бардак! Куда катится Москва? – надрывалась пожилая женщина. – Твои хозяева алкаши или безумные? Что за люди такие бестолковые?!

Лев Арнольдович, сидя в прихожей, слушал ее и посмеивался в бороду.

– Надо на вас заявление написать куда следует! – подытожила соседка.

– Верно. Как во времена Сталина! – сказала я.

Соседка неожиданно смутилась и шмыгнула в свою дверь.

С митинга Марфа Кондратьевна вернулась невероятно взволнованной: прохожие ее хвалили за транспарант, и многие желали с ней сфотографироваться.

– Я скоро стану знаменитой! – сообщила она. А затем велела мне одевать детей: – В церковь пойдем на всю ночь, будем Господу молиться!

Дома осталась только Аксинья. Лев Арнольдович отправился к друзьям, воспользовавшись отсутствием супруги. Я пила чай и радовалась, что, кроме громкого «м-м-м», нет никаких других звуков. Обнаружив, что впопыхах хозяйка дома запамятовала запереть кабинет, я вошла в интернет и оставила на сайте по трудоустройству объявление о поиске работы.

Чуть позже выяснилось, что Марфа Кондратьевна и дети были вовсе не в церкви, а на кладбище.

– Мы втыкали свечи в землю и ползали по снегу среди могил, – признался во время завтрака Любомир.

– Любопытное православие… – прокомментировала я, накладывая в тарелки овсяную кашу.

Тюка делала детям знаки молчать, но им не терпелось поделиться впечатлениями со мной и с отцом.

– Святой старец и мама нам приказали ползти на коленях и читать «Отче наш»! Было страшно! – пожаловалась Ульяна. – Я боялась, что из могил привидения вылезут.