Михаил Пеккер - Наши за границей

Когда папа позвонил, кто-то подошел к двери, глянул в глазок и… не открыл. Папа позвонил еще раз. Дверь не открывали. Тогда папа, человеческую натуру он знал, скомандовал: «Всем сесть в лифт и ехать вниз. Там у подъезда меня ждать!» Сам он отошел от двери, чтобы в глазок его не было видно. Через минуту, когда хлопнула входная дверь в подъезде, дверь его комнаты приоткрылась, и оттуда высунулся полупьяный мужик в майке и тренировочных сатиновых штанах. Когда он увидел папу, то сразу попытался закрыть дверь, но папа вставил ногу в проем двери, так что мужику ничего не оставалось делать, как вступить с папой в беседу.

– Любезнейший, – папа всегда старался говорить вежливо, – скажите, у Вас есть собака?

– Нет у нас никакой собаки. Чего пришел, – очень кратко выразил свое мнение к происходящему мужик в сатиновых штанах.

– Чероки, Чероки, – позвал папа.

И тут откуда-то – наверное, из ванной – раздался радостный лай.

– Понимаете, молодой человек, – спокойно стал объяснять папа, – у нас пропала собака, боксер по кличке Чероки. Мы ее уже неделю ищем…

– Это наша собака, – перебил его мужик, – она у нас четыре года.

Папа не стал уточнять, почему владелец раньше не сказал, что у него в доме есть собака.

– Видите, она знает мой голос, так что, наверное, это все-таки моя собака.

– Знаешь, интеллигент, проваливай отсюда. Собаку зовут Мухтар, а не Чероки, а то, что она на твой голос откликается, так она ко всем идет. Понял?

Папа ничего не сказал, ногу убрал – и вниз. На улице мама с тетей Полей стоят:

– Ну что?

– Там наш Чероки, – сказал папа.

И вот мой интеллигентнейший папа подходит к постовому, достает удостоверение заслуженного деятеля Украины, сует ему под нос и объясняет все про нашего Чероки. Конечно, и удостоверение, и хорошо поставленный голос, и манеры, и драповое пальто произвели на милиционера впечатление, он взял под козырек: «Идемте, гражданин, сейчас вызволим вашу собачку!»

Ну а как майка в тренировочных штанах милиционера увидела, сразу тон сменила:

– Да что ты, батя, конечно, забирай свою собачку, она у нас четыре дня жила. Я сразу понял, интеллигентная, ничего не ела, только воду пила. Батя, я ей, честное слово, предлагал, можно сказать, из своей тарелки. Вот зайди, посмотри – у нее в миске до сих пор вермишель с мясом, жинка только вчера приготовила.

У подъезда милиционер опять под козырек взял:

– В следующий раз, граждане, за собакой лучше присматривайте.

Но папа его так не отпустил:

– Вот вам, – сказал он, – мой телефон. На любой спектакль, на любую премьеру билеты вам в первом ряду обеспечены. А пока возьмите контрамарки. Жена у вас есть? Теща? Это хорошо, вот вам пять контрамарок на ближайшую премьеру.

Милиционер бумажку с телефоном и контрамарки в шинель спрятал, улыбнулся и пошел на свой пост дальше стоять.

Папа потом рассказывал, что частенько этого милиционера с супругой и тещей в театре видел, и всегда на самых лучших местах. А Чероки наш домой пришел, поел немножко и сразу заснул, 19 часов спал, я по часам проверяла.

Мой папа вообще большой чудак. Вечером, когда они пришли с Чероки домой, вдруг говорит:

– Конечно, этот мужик пьяница и хотел нашего Чероки продать. Но ведь не продал, а кормил и поил. Надо его отблагодарить.

Мама его сразу поддержала:

– Давай я ему тортик испеку, а ты его отнесешь.

– Не надо ему тортика, – сказал папа, попил чаю, оделся и поехал по адресу, где Чероки был.

Позвонил. Мужик за дверью стоит, дышит, но не открывает. Папа ему:

– Уважаемый, мы очень вам благодарны, что вы нашего Чероки приютили. Я вам тут две бутылки водки принес, – и поднес их к глазку.

Мужик дверь распахнул:

– Заходи, батя. Я сразу понял, что мужик ты нормальный, жизнь понимаешь. И собака у тебя нормальная.

Папа достал из бумажника 25 рублей (по тем временам 25 рублей сумма большая была, на нее восемь бутылок водки купить можно было):

– А это вам подарок от нашей семьи за ваши хлопоты.

Мужик совсем растрогался:

– Ты, батя, только скажи, какую собаку хочешь. Любую достану. Хочешь – овчарку или колли, а может, тебе спаниель нужен? Здесь у одного нашего соседа есть.

Папа засмеялся:

– Нет, спасибо, молодой человек, не надо. Нам и одного Чероки достаточно. Я понимаю, денег у вас нет, чтобы по театрам ходить. Вот вам четыре контрамарки в Театр оперетты. Приходите со своей женой, вам понравится.

Вот такой у меня папа был. Теперь понимаете, почему мне так грустно, что его нет.

Да, забыла вам сказать, что, как я узнала уже через много лет, моя мама и тетя Поля не только расклеивали объявления, они еще ходили по домам и спрашивали жильцов, не видели ли они боксера по кличке Чероки.

Меня многие люди принимают совсем за другого человека, не того, кто я есть на самом деле. Они мой неконфликтный характер почему-то рассматривают как проявление слабости, считают себя без всяких на то причин умнее меня. Я понимаю, что сама во многом виновата – люблю дурачиться, разыгрывать из себя женщину, которой море по колено. Но главное не это, главное – не могу, когда это нужно, поставить человека на место, ответить грубостью на грубость, не могу постоять за себя. Вот недавно один мой знакомый при всех сказал мне: «Да что ты в бизнесе понимаешь? Ты же женщина!» У меня внутри все так и упало: «Ну ты и козел, да у меня самая популярная в Америке еженедельная русская газета, которая приносит раза в три больше денег, чем твоя вшивая Ph.D. по безопасности движения». Но это я так только подумала, а произнесла я своим слезливым голосочком следующее: «Ну что ты такое говоришь, есть женщины, которые в бизнесе очень успешные». Он, конечно, мне на это возразил: «А я и не спорю – есть! Но ты-то к ним какое отношение имеешь?» – и засмеялся. Я потом всю ночь проревела. Ведь он, этот Ph.D. засранный, и десятой доли не знает того, что я знаю, он только водку трескать умеет и ругать всех последними словами. Сидит в своем университете на 45 тысячах и считает себя на голову выше меня, и только потому, что штаны на нем. Но главное – он не один. Недавно еще вот от подруги получила: «Как это ты не можешь прийти? Ну и что, что у тебя собака болеет? Ведь все собираются. Значит, не придешь? А еще подругой называешься!»

Все почему-то уверены, что у меня не жизнь, а малина: денег куры не клюют, здоровье отменное, все само мне с неба падает, только тазик подставляй. И почему никому не приходит в голову, что работаю я как лошадь, газета ведь – непростое дело, что у меня, как и у всех людей, тоже могут быть проблемы, болезни и другие человеческие неприятности, и вообще, что на мне мама, собака, дом. Иногда в три часа ночи проснешься и думаешь: ну в кого я такая мямля пошла, человек мне гадости делает, а я его жалею. И как только так подумаю, сразу папу вспоминаю – он тоже безответным был, никому грубого слова сказать не мог, его и обманывали, и смеялись над ним, и пользовались его связями, а он… да что там говорить…