Елена Сазанович - Писатели, которые потрясли мир

Эту книгу нельзя просто читать. В эту книгу нужно вчитываться. В каждое слово. Если вы хотите узнать себя, узнать свой народ, узнать свою страну. Впрочем, узнать и другие страны. И всю Вселенную. Которую и представлял космический человек. Джордано Бруно.

Он до сих пор отлучен от католической церкви. Она простила, кстати, многих. Даже Коперника. Но не Бруно.

Похоже, он до сих пор опасен. Похоже, до сих пор его открытия (которые так тщательно скрывают) представляют угрозу для раскрытия тайны Вселенной. И тайны жизни и смерти. И правду о жизни и смерти… Но мы эту правду, открытую нам более четырехсот лет назад, так и не знаем. И узнаем ли?

Бруно выбрал опасный путь. И этот путь привел его на костер. Бруно однажды написал, что звезда – это огромное солнце и вокруг нее тоже планеты, планеты. И это тоже есть мир. И сколько в бесконечном пространстве таких миров!.. Он был прав. И каждая звезда – наша. Но, возможно, эти миры гораздо лучше нашего? И там за идейность и убеждения на кострах не сжигают?

Бруно, возможно, первый из первых предвосхитил космонавтику. Его не могли не казнить. Его казнили изощренно, в день празднования юбилея 50-ти кардиналов.

Это был праздник всепрощения. Когда его сожгли на площади Цветов. В солнечный день христианской любви. Человека, который один из немногих за эту вселенскую любовь сражался.

На голове философа возвышался высокий колпак, на котором был нарисован человек, извивающийся в муках от пламени. На желтой одежде ученого черной краской были нарисованы уродливые черти. На руках и ногах гения звенели тяжелые железные цепи. Язык Бруно был изуродован. И во рту – кляп.

Последнего гневного слова этого свободолюбивого человека боялись как никогда. Вдруг к последнему слову все же люди прислушаются?! Его привязали к столбу в центре костра железной цепью и перетянули мокрой веревкой, чтобы мучительнее было умирать. Веревка под огнем стягивалась и врезалась в тело.

Перед казнью палачи еще раз спросили мыслителя: откажется ли он от своего учения? Бруно брезгливо поморщился – вопрос был бессмысленен, нелеп и даже смешон. И твердо взошел на костер.

Спустя три столетия на площади Цветов, где он был сожжен, установили памятник великому философу. Что умирает – то вечно. Что сжигают – то бесконечно. На что клевещут – то возрождается правдой… Внизу на постаменте надпись: «Джордано Бруно – от столетия, которое он предвидел, на том месте, где был зажжен костер». Впрочем, также решительно шли на костер все гениальные философы и мыслители. Пусть по-разному. Но именно так. Как взошел Бруно… Как и другие писатели, которые потрясли мир.

Кем он только не был! И страстным путешественником (на своей яхте «Сен-Мишель» дважды обошел Средиземное море, посетил многие страны Европы, заходил в африканские воды, побывал в Северной Америке). И членом Французского географического общества. И кавалером ордена Почетного легиона. И членом муниципального республиканского совета Амьена. И еще… Нет, в первую очередь, писателем-гуманистом. Классиком приключенческой и фантастической литературы. И сколько он написал! И что он только не написал! Невероятная работоспособность… Впрочем, Жюль Габриэль Верн – не легенда. Значит, вполне вероятная.

В этом году мир отмечал 185-летие со дня рождения великого писателя ( 2013 г. – Ред .). Автор около ста книг – стихи, пьесы, рассказы, около семидесяти повестей и романов. Многие из них проникнуты романтикой науки, идеалами утопического социализма и Парижской коммуны 1871 года. По статистике ЮНЕСКО, Жюль Верн – самый «переводимый» автор в мире. Его книги были напечатаны на ста сорока восьми языках. Сам Александр Дюма-отец ввел его в литературу. А с Дюма-младшим он дружил до конца дней. Сам Папа Римский благодарил его за нравственную чистоту произведений. А венецианцы под окнами гостиницы, где он жил, устраивали в его честь факельные шествия. Он был безумно популярен, и к нему приезжали люди со всего мира.

Но Жюль Верн был не просто писателем. Он был провидцем, предсказателем. Можно сказать – в некоторой степени ученым-романтиком без степени. То, что он предвосхитил в своих произведениях, невероятно и не поддается логике. На такое способен лишь истинный талант.

Это он предсказал научные открытия и изобретения в самых разных областях. Даже электрический стул – его выдумка. Но главное иное. Большие подводные лодки, способные длительное время находиться в плавании («Двадцать тысяч лье под водой»). Самолет («Властелин мира»). Самолет с переменным вектором тяги («Необыкновенные приключения экспедиции Барсака»). Вертолет («Робур-Завоеватель»). Космические корабли и пилотируемые полеты в космос, в том числе на Луну («С Земли на Луну»). Он точно описал размеры ракеты, место старта и даже экипаж: три человека, как это и было впоследствии в программе NASA. Башня в центре Европы (до строительства Эйфелевой башни) – описание весьма похоже. Межпланетные путешествия («Гектор Сервадак»), запуски космических аппаратов доказывают возможность межпланетных путешествий. Видеосвязь и телевидение («Париж в XX веке»). Строительство Турксиба («Клодиус Бомбарнак»). Не зря он так серьезно, так скрупулезно изучал естественные науки. Физику, астрономию, биологию. Не зря он так усердно, так верно следил за появлением новейших открытий и изобретений.

А еще Жюль Верн очень любил Россию. Хотя так в России и не побывал. Хотя так об этом мечтал. Но Россия в его творчестве есть, еще как! Полностью или частично именно в России разворачивается действие девяти его романов. Так после выхода романа «Михаил Строгов» во Франции появляется мода на все русское. В изначальной версии «Двадцать тысяч лье под водой» (это один из самых значительных романов писателя) капитан Немо был польским аристократом, построившим «Наутилус» для мести «проклятым русским оккупантам» (подразумевалось польское восстание 1863–65 годов). И только после активного вмешательства издателя Хетцеля, который торговал книгами и в России, капитан Немо стал сначала «бездомным», а в романе «Таинственный остров» превратился в индийского принца Даккара, сражающегося против рабовладения.

В этом романе писатель обращается к теме угнетенных колониальных народов, попытки которых облегчить свою участь жестоко и безжалостно подавляются. И, безусловно, Жюль Верн в своем романе грезит о достойных, умных, справедливых людях. Которые будут жить в достойном, умном, справедливом обществе. Он был великий мечтатель. Увы, его мечты сбылись только наполовину. Те, что касались научно-технического прогресса. Тем мечтам, которые про равенство и братство, увы, сбыться пока не суждено… Вся прогрессивная Россия очень любила Жюля Верна. Им восхищались Некрасов, Салтыков-Щедрин, Чехов, Лев Толстой, Николай Островский, Михаил Булгаков.