Array Коллектив авторов - Венедикт Ерофеев и о Венедикте Ерофееве

НЧ: Вот это очень важно.

ВЕ:Да. Наш майор нас предупредил: вы можете пропустить целый семестр занятий по всем этим вашим вонючим античным литературам, древнерусским литературам, истории языкознания и все такое, все это… – и он даже поморщился и сплюнул почти [190] Ерофеев понизил военрука в звании – имеется в виду, скорее всего, полковник Левицкий. См. воспоминания однокурсников Ерофеева: Романеев Ю. Мой Радциг. Мои Дератани // Время, оставшееся с нами. Филологический факультет в 1955–1960 гг.: Воспоминания выпускников. С. 214 и Ермоленко Н. Мои студенческие годы // Там же. С. 375). . А если кто пропустит три-четыре военных занятия, то он подлежит просто без предупреждения исключению из университета.

НЧ: Ах, вот в чем дело. Это совершенно меняет обстоятельства!

ВЕ:Вот это меня взбесило. Что я делал после университета? ( Берет лист бумаги и по нему начинает читать. ) После отчисления с марта 57‐го года работал в разных качествах и почти… ( В голосовом аппарате садится батарейка, Ерофеев разводит руками. )

Мужской голос: Ну чего, ты должен прочитать этот текст, да?

ВЕ:Ты ничего не понял, помалкивай покуда.

Мужской голос: Ты должен понимать, у нас время поджимает. Давай <���не зачитывать>.

ВЕ:Но я отвечаю просто на вопрос. Кем я работал после того, как меня вышибли из МГУ.

Мужской голос: Я все понимаю. Давай читай, да.

ВЕ( продолжает зачитывать ): …почти повсеместно. Итак: грузчиком продовольственного магазина в Коломне, подсобником каменщика на строительстве Черемушек (Москва), истопником-кочегаром (Владимир), дежурным отделения милиции в Орехово-Зуеве, приемщиком винной посуды (Москва), бурильщиком в геологической партии на Украине, стрелком военизированной охраны, ВОХР (Москва), библиотекарем в Брянске, коллектором в геофизической экспедиции в Заполярье, заведующим цементным складом на строительстве шоссе Москва – Пекин (Дзержинск Горьковской области) и многое другое [191] См. примеч. 1 на с. 34. . Самой длительной, однако, оказалась служба в системе связи – почти десять лет: монтажник кабельных линий связи (Тамбов, Мичуринск, Елец, Орел, Липецк, Смоленск, Литва, Белоруссия – от Гомеля через Могилев до Полоцка). А единственной работой, которая пришлась по сердцу, была в 1974 году в Голодной степи (Узбекистан), работа в качестве «лаборанта паразитологической экспедиции», и в Таджикистане в должности «лаборанта ВНИИДиСа по борьбе с окрыленными кровососущими гнусами» [192] Ерофеев зачитывает фрагмент текста, который впоследствии станет известен как «Краткая автобиография» (с небольшими изменениями). См. ее полный текст, например, в издании: Ерофеев 2003. С. 7–8. .

НЧ: <���Расскажите о пропаже вашей пьесы.>

ВЕ:Ну, это уже настолько известная история…

НЧ: А я не знала. Как она потерялась?

ВЕ:Ее сперли в электричке. Сперли-то не ее, а…

НЧ: Как она называлась, расскажите нам!

ВЕ:«Димитрий Шостакович» [193] См. примеч. 2 на с. 39. . Это не пьеса, а тоже что-то вроде поэмы в прозе.

НЧ: Это поэма, да?

ВЕ:Примерно. И даже манера повествования примерно смахивала на «петушинскую» манеру.

НЧ: Она исчезла в электричке – ее кто-то украл или как?

ВЕ:Украл, потому что она была завернута в газету вместе с записными книжками. Она черновая, мне надо было ее переписать набело. Все это было завернуто в газету, а вне газеты лежали три бутылки вина. Потому что я их приготовил для своего начальника участка [194] На момент гипотетического создания «Димитрия Шостаковича» (1972) Ерофеев работал в строительно-монтажном управлении «Россвязьстрой» в должности кабельщика-спайщика третьего разряда (Авдиев 1998. С. 157). . Я ехал вечером в воскресенье, прогуляв среду, четверг и пятницу [195] См. примеч. 1 на с. 40. . Так что мне за три дня прогула надо было моему начальнику участка, который очень любит поддать… Я знаю, что в понедельник с утра у него ничего не будет и он будет иметь страдальческий вид. ( Смех. ) Вот тут-то я ему и всучу пару бутылок. И все мои прогулы он, конечно, проставит <���нрзб>. Ну так вот, все это было в сетке. Мне бы, если б я не был дураком, надо было наоборот – бутылки завернуть, все обернуть газетой, чтобы их не было видно. Рукописи и записные книжки пусть бы так лежали в сетке. Я уснул, поскольку в Павлово-Посаде мы <���нрзб> очень набрали́сь. И мне надо было выходить в Электроуглях или в Купавне – не помню. Но я проснулся в Москве. Стоит поезд уже где-то, загнанный в тупик. Свет погас. А у меня на пальце висела эта сетка. И я просыпаюсь, у меня палец на месте – как он был в таком положении, так и есть ( показывает загнутый палец ), но на пальце ничего нет.

НЧ: Гениально!

ВЕ:То есть это был вечер поздний, вечер воскресенья, когда все магазины были уже закрыты, и народ соблазнился вином, конечно же. А все остальное просто выкинули как ненужное, зачем им это.

НЧ: <���Была ли надежда поставить пьесу?>

ВЕ:Была надежда, но только не на Россию. Мне, например, первый читатель и очень маститый литературовед Владимир Муравьев [196] Владимир Сергеевич Муравьев (1939–2001), литературовед, переводчик, сокурсник Ерофеева по МГУ и его ближайший друг. – он прочел и сказал: «Пожалуй, это очень даже можно поставить… допустим, в русском театре на Бродвее». Но никому и в голову не приходило – это была весна 85‐го года [197] Пьесу «Вальпургиева ночь, или Шаги командора» Ерофеев закончил в середине апреля 1985 года. .

Жанна Герасимова: Мы тогда как раз тогда носили Товстоногову эту пьесу [198] Георгий Александрович Товстоногов (1915–1989), главный режиссер Большого драматического театра в Ленинграде. . Помнишь? Мы у тебя взяли экземпляр, носили Товстоногову, нам тогда отказали в постановке [199] «Кажется, я предлагала пьесу не одному режиссеру, не только Товстоногову. Но что-то там не сложилось», – прокомментировала для нас Жанна Герасимова. .

ВЕ:А, да-да.

‹…›

ВЕ:Этот самый знаменитый фотограф Сычев снимал [200] Владимир Васильевич Сычев (р. 1945), советский и французский фотограф, организатор выставок художников-нонконформистов в СССР (1974–1979). . Он нас усадил, Зиновьева, меня и Войновича… нет, не Войновича, Владимова. Посадил втроем и стал снимать очень тщательно. Мы не заметили, что у нас… Мы на скамье сидели на Рождественском бульваре. И потом, когда мы получили фотокарточки, – смотрим – действительно – сидит Зиновьев, сижу я, сидит Владимов, а сзади Лён ( изображает, как Лён стоит сзади, облокотившись на скамью ) <���нрзб> улыбается [201] Фотография Ерофеева в компании прозаика Георгия Николаевича Владимова (1931–2003), философа Александра Александровича Зиновьева (1922–2006), литератора Славы Лёна и других воспроизведена, например, в издании: Владимов Г. Собр. соч.: В 4 т. Т. 4. М., 1998. Вкладка иллюстраций. Однако здесь речь идет о другом снимке, сделанном в тот же день и отличающемся тем, что Слава Лён стоит позади скамейки (соответствующий фрагмент групповой фотографии можно увидеть в издании: Гайсер-Шнитман 1989. С. 14). .