Анатолий Козинский - Распятие души украинца. Побеждённые

– Ого, сколько же вас тут лежит. Половина мои родственники – близкие и далёкие. Где же похоронены самые родные и любимые?

– Эй, вы, что или кого тут ищете? – услышал он женский голос.

Осеннее солнце было ещё довольно ярким. Освещая самую видную и выделяющуюся возвышенность местности, на которой располагались церковь и сельское кладбище, оно слепило Владимиру глаза. Прикрыв их рукой, в косых преломляющихся радугой лучах светила, скрывая мелкие черты, рельефно выделялись очертания золотистой стройной фигуры.

– Ведьма или ангел? – мелькнула у него мысль. – Но нет, рядом церковь, купола блестят. А с другой стороны, откуда в наше время здесь может появиться ангел? Да и крыльев что-то…

– Здравствуйте! – прервала его домыслы, подошедшая женщина. – А я вас знаю. Конечно, лично мы не знакомы. Но в селе что-либо скрыть невозможно. Большинство сельчан уезжают на заработки. А вы – наоборот, приехали и собираетесь тут жить. Кроме того, Васильки фамилия распространённая, да и истории жизни, происшедшие с её носителями, не забыты и сейчас. А вот и могилы вашей родни, – кивком головы она указала на три ухоженных обелиска с фотографиями на их лицевой стороне. За ними ухаживает всё село. Для нас всех они стали подвижницами чистоты святой совести и невинности. Когда становится совсем невмоготу от неправды жизни, люди со своими горестями приходят поклониться этим могилкам. И вы знаете, многим они помогают. Оставляю вас с ними наедине. Тут поблизости похоронена и моя родня, в том числе и мой муж.

Петрович проводил взглядом удаляющуюся ладную фигуру зрелой, общительной женщины. Он поклонился дорогим могилам и посмотрел на фотографии родных любимых лиц.

– Здравствуйте, мои родные кровушки…, – прошептал он. – Это я, самый младший среди вас, живой, но уже состарившийся. Слёзы застилали его глаза, а комок невысказанной и не нашедший участия горечи жизни, колючим репейником перехватил гортань и застрял в горле. Мысленно он видел сестёр чарующе молодыми рядом с красавицей мамой – почти такими же, как на фотографиях. Только фотографии это – картинки остановившегося и запечатлённого на бумаге мгновения отголоска жизни. Память же хранила их живыми, жизнерадостными, мечтающими и любящими. Время над памятью не властно. Хранить её нужно бережно, как величайшее сокровище, дарованное создателем человеку, дабы мы всегда помнили, что мы люди. Так сквозь слёзы в кладбищенской тиши он выплакал и мысленно прожил заново всю свою прошлую жизнь.

– Как мне жилось? – Доложу я вам, что не сладко. Ваша трагическая гибель уложила в могилу и мать. После похорон жил как в тумане: разум на грани умопомешательства, а сердце требовало отмщенья. Всё перемешалось: Гуцулы, Галичина, националисты, УПА, бандеровцы – что это за народ?! Украинцы? – сомневаюсь. – Просто люди, земли которых насильно присоединили к Украине? Разве убийца Хорцыз Степан и тысячи подобны ему бандеровцев – нелюдей, убивающих мирных советских людей, поляков, евреев, их семьи, женщин и детей, могут называться людьми!? – Нет! Таких нужно уничтожать, чтобы их смрадного духу и памяти о них не осталось.

– И как ты собираешься их уничтожать? Всех подряд, или выборочно, – спросила его Ирина. Познакомился он с этой рослой миловидной сибирячкой ещё раньше до разрывающих сердце трагических происшествий. Она оканчивала педагогический институт в г. Виннице. Свежестью, простотой и прямотой суждений о жизни девушка «прилепилась» к Владимиру. Её длительное отсутствие в общении, он ощущал как дискомфорт из-за чего-то недостающего и уже привычно приятного. Искреннее сочувствие и сопереживание его горю ставило ее в разряд верных настоящих друзей.

– Любовь? Что, совсем не было? Хотел бы я знать, что это такое: простое притяжение и сближение противоположных полов для создания семьи с целью продления рода; или что-то несколько большее? Конечно, «несколько большее»! Ибо любовь это – чувство из множества слагаемых, дарованное только тем, которые при любых обстоятельствах остаются людьми.

– А страсть? Что такое страсть и откуда она берётся, – задумался Владимир. – Откуда, откуда… – дьявольская это штучка! Промышляют ею черти, ведьмы, знахари и прочая нечисть человеческого воображения. Бог дарует людям любовь, черти и ведьмы – приворотное зелье и умопомрачение страстью.

Владимир перестал плакать, комок спазм из горла исчез, он подспудно почувствовал, что сёстры и мать внимательно слушают и ждут продолжения рассказа истории его жизни.

– Да, но во взаимоотношениях полов существует ещё секс, как ты к нему относишься? – вопрос исходил явно от Любаши. Её младший брат представил симпатичное личико сестры, которая, хитро прищурив глаза, ждала ответа.

– Девочки такой вопрос должны задавать своей маме, – хотел, было, он перевести стрелки от себя. Ответ по – существу у него был. Но чувствовал он себя неудобно потому, что, не совершив особой вины, был грешен.

Ни о какой любви в те печальные времена Владимир и непомышлял:

– Поеду к этим бандеровцам, буду мстить всем подряд, – обжигая сердце, горячим пламенем невосполнимой утраты, пульсировала в его воспалённом мозгу одна и та же мысль. В эти дни Ирина от Владимира не отходила ни на шаг.

– Ты что хочешь быть похожим на этих тварей? Пусть ими занимается закон и держава. Пока она у нас, слава богу, имеется. Тебя же там могут укокошить, как беззащитного котёнка и мяукнуть не успеешь. Допустить этого не могу. Люблю я тебя – этакого безрассудного, бедного дурилу. Собирайся, поедем жить вместе ко мне в Иркутск. Я и бескрайняя Сибирь, даст бог, тебя излечим. Тогда наша общая огромная страна была действительно бескрайней. Никто не спрашивал, какой ты национальности и на каком языке изъясняешься. Но мы легко понимали друг друга, ибо были равноправными гражданами одной великой державы.

Ирина, взяла меня за руку и уверенно повела по этим необъятным просторам нашей Родины. Я целиком ей доверился и в этом абсолютном взаимном доверии мы не могли не заметить, что я мужчина, а она женщина.

Первый шаг в сексе между нами был сделан. Это занятие понравилось настолько, что результат искреннего наслаждения, как и положено, вскоре огласился криком, появившегося на божий свет, ребёнка. Конечно, ещё раньше любовную связь мы закрепили законными супружескими узами в ЗАГСе. Ирине вместе с сыном – полноправным Васильком, пришлось осесть в Иркутске в родительской квартире. А там, как в сказочном теремке, от переизбытка Иркиных братьев и сестёр с детьми, повернуться уже было некуда. Спасаясь от тесноты жилища, шума и крика, уже один с вещмешком за спиной шагнул я в развёрнутую в Сибири гигантскую стройку – БАМ. Строителям платили хорошо, там можно было заработать приличную сумму денег на кооперативную квартиру.