Олег Маркеев - Демон Власти

На наш взгляд, собственно убийство соплеменника есть нечто большее, чем апофеоз внутривидового насилия.

А теперь, когда мы разобрались, в чем же суть внутривидового насилия в человейнике, попробуем максимально точно воссоздать картину «первого убийства» внутри зарождающегося человейника, включив в анализ тонкие полевые взаимодействия внутри стаи.

Вся стая сосредоточенно долбит камнем о камень, изготавливая тысяча первый скребок или что-то вроде того. А один особо продвинутый или деградирующий товарищ в это время считает ворон на небе или блох в своей шкуре. Вожак быстро входит в состояние аффекта и камнем пробивает ему череп. Стая во всеобщем раже с энтузиазмом заканчивает начатое вожаком. И, допустим, поедает то, что секунду назад было их соплеменником. Затем успокаивается и дружно принимается за работу.

Почему такое стало возможным? Не просто физическое насилие над ослушником, а убийство соплеменника?

Очевидно, что жертва должна была идентифицировать себя как чужак или как враг. Иначе бы вожак не бросился, а стая не подхватила бы атаку.

Вспомним, что стая — единый организм. Все, кто находится вне стаи, — чужаки, которые рассматриваются как потенциальная опасность или добыча. Стая спаяна не только узами кровного родства, но и единым психополем. И тот, кто не подключен к этому полю, кто выпадает из него, — чужак: враг или добыча.

Отключение от единого психического поля отдельного члена стаи было для всех мощнейшим шоком. Представьте себе, что рядом с вами, когда вы, уютно устроившись в кресле, читаете книгу, вдруг откуда ни возьмись, возникнет бандит с окровавленным топором в руке. Реакция ваша будет моментальной. Или бежать, или нанести упреждающий смертельный удар. (Вариант обмереть со страха и покорно ждать смерти не будем рассматривать в виду его эволюционной бессмысленности). Вот так же моментально материализовался враг в лице соплеменника, выпавшего из коллективного психополя. И поступала стая с ним соответственно.

Столкнувшись с феноменом выпадения из коллективного психополя отдельных особей, наши предки оказались перед дилеммой: либо пусть среда убивает нас, либо мы сами упреждающе убьем тех, кто мешает выживать. Сработал предиктор-корректор, и наши предки разрешили убийство. Более того, сделали его регулярным актом. Чем выиграли эволюционную гонку у близких им по развитию видов обезьян, где систематического внутривидового убийства не было и нет до сих пор.

Спору нет, убийство себе подобного отвратительно и достойно осуждения. Но эволюция живых существ не имеет понятия морали. Хорошо лишь то, что способствует выживанию.

Да, люди разрешили себе убивать себе подобных и признали внутривидовую агрессию нормой в человейнике. И что в итоге? Мы на машинах и на метро приезжаем в зоопарк посмотреть на обезьян в клетках зоопарка. Мы — в фабрично изготовленной одежде, они — всё еще в шкурах. Они едят всё те же бананы, как миллион лет назад, а мы — мороженое и пирожки с мясом. Они — по ту сторону клетки. И пребудут там во веки вечные. Потому что они не убьют своего.

Мы же сделали свой выбор тысячелетия назад, и каждый день его подтверждаем. Убивали, убиваем и еще долго будем убивать себе подобных. Поэтому мы владеем планетой и всем, что на ней есть.

Коллективная трудовая деятельность и внутривидовое убийство — вот основа цивилизации. Хотим мы того или нет, но это так. И мы такие, какие есть. Поэтому и живем так, как можем и умеем, как научились за миллионы лет эволюции. Человек — это не только звучит гордо. Порой это звучит страшно.

Животные гибнут в борьбе с окружающей средой. Человек максимально защитил себя от воздействия среды еще на ранних этапах своей истории, а потом еще выстроил вокруг человейника бастионы техногенной среды: каменные дома, мосты, транспортную систему, промышленные производства средств питания, развлечения, сохранения жизни и средств уничтожения. И стал гибнуть преимущественно во внутривидовой борьбе, бушующей внутри человейника.

За год в Москве тонет несколько десятков человек. А сколько убивают, насилуют, калечат, грабят? Несколько тысяч. По всей стране только в пьяных застольных драках убивают тридцать тысяч человек ежегодно. В два раза больше, чем за всю афганскую войну. В автомобильных авариях гибнет двадцать тысяч в год. Ежегодно в России двести пятьдесят тысяч женщин становятся жертвами насильственных преступлений. Но это бытовой «производственный» травматизм в условиях цивилизации.

Но вот еще факт. Продолжительность жизни предпринимателя в эпоху «кооперативного движения» составляла… от двух месяцев до года! Чем ближе человек подходил к первому заработанному миллиону, тем ближе оказывался к могиле. Экономическая реформа, как всегда, творилась на костях и крови. Активных и пассивных ее участников.

Молох цивилизации требует жертвоприношений. В топку прогресса человечество обречено подкидывать человечину тоннами. И исправно это делает. Под чутким и гуманным руководством своих властителей.

Мы оставили стаю гоминидов у останков только что убитого ими сородича. Теперь мы имеем представление, что же произошло на самом деле и какие отдаленные последствия вызвала эта первая пролитая кровь.

Вкратце еще раз рассмотрим произошедшее под ракурсом тонких полевых взаимодействий. Один член сообщества выпал из нерушимого, незримого, но отчетливо ощущаемого каждым единого психополя, чем идентифицировал себя как чужака. Стая моментально среагировала на близкое присутствие чужака, «взбудоражив» психополе. И «ответственный за насилие в стае» суперанимал среагировал на сигнал и привел негласный приговор в исполнение. Причем не надрал холку, как принято у волков, и не надавал затрещин, как водится у обезьян, а убил сородича, чего не делает никто, кроме человека.

«Лицензия на убийство», полученная Властью, стала тем эволюционным преимуществом, благодаря которому состоялась человеческая цивилизация. Со всеми своими плюсами и минусами.

А теперь задумайтесь над следующим. Если переломать человеку кости, а потом отрубить голову, то в одном случае это считается тяжким преступлением, а в другом — одобряемым всеми поступком? Если точнее: в чем разница между садизмом преступника и работой палача? В чем разница между профессиональным солдатом, стреляющим, колющим штыком, рубящим саперной лопаткой, допрашивающим пленных и добивающим раненых врагов, и человеком, совершающим эти же действия, но по собственной прихоти или по корыстным личным мотивам?

За одно и то же деяние на войне полагается медаль, а в мирное время — смертная казнь или пожизненный тюремный срок. Получается, «лицензия на убийство» имеет какие-то негласные, но неоспоримые ограничения. Какие именно?