Ольга Коновалова - В поисках истины

Сегодня актуальны многие пророческие исследования профессора Зеркина. Среди них: «Человеческий фактор», «Основы конфликтологии», «Объективные законы общественного развития и механизмы их реализации». В работах дается глубокий анализ особенностей видов и форм деятельности различных социальных групп. Жаль, что такие замечательные научные труды выпали из поля зрения философов и политологов. Порой даже неловко становится от того, что давным-давно написанное Дмитрием Петровичем для многих молодых ученых становится открытием. Видя это, нам, ученикам профессора Зеркина, есть, о чем задуматься. Плохо пропагандируем прогрессивные идеи своего учителя. А их множество! И в них остро нуждается российское общество. Кстати, Дмитрий Петрович это отлично понимал. Он считал, что обществу необходима область знаний, которая позволяла бы человеку разбираться в сложнейшей мозаике политических процессов и сознательно действовать, реализуя свои интересы. Об этом вспоминаешь каждый раз, когда видишь по телевидению, как худшие страсти внезапно превращают людей в фанатиков. А ведь политическая наука позволяет бороться с заблуждениями и предрассудками. Именно она помогает трезво и объективно смотреть на происходящие события. Разве с этим кто-то будет спорить?

Однажды на семинарском занятии Дмитрий Петрович спросил нас:

– Как научить человека совершенствовать будущее?

– Для этого он должен получить специальность, овладеть какими-то знаниями и практическими навыками, – ответили мы.

Зеркин улыбнулся и продолжил:

– Ну, хорошо! А как научить его анализировать современные реалии, приходить к общему мнению? В чем корень зла?

– В отсутствии общей объединительной идеи, – ответили мы.

– Да, – оживился Дмитрий Петрович. – Правильно! Только идея должна быть еще и общенациональной, и общегосударственной.

Медленно, но четко формировал он в нашем сознании понимание, что объединительная идея нужна любому устойчивому демократическому государству. Она словно инстинкт самосохранения. Когда есть – государство четко функционирует и контролируется гражданским обществом. Когда такой идеи нет – государство распадается. В этом суть того, что называется общественным договором, который может быть одним из путей разработки общенациональной идеи для решения конкретных проблем будущего.

В конце семинара профессор Зеркин, улыбаясь, вспомнил поучительный пример с цыганом, который пришел на исповедь к священнику. Тот его спросил о том, знает ли он десять заповедей человеческих. Талантливо, образно обрисовал ответ цыгана Хосе Ортега-и-Гассет, испанский философ XX века, в социально-философском трактате «Восстание масс»: «Хотел было выучить, да в таборе поговаривают, что их скоро отменят».

Если нынешнего студента спросить, знает ли он методы анализа современных проблем демократии, которые разработал профессор Дмитрий Петрович Зеркин, то, вероятно, он ответит так же, как и тот цыган.

После окончания учебы в ВПШ мое сотрудничество с Дмитрием Петровичем продолжилось. Вдохновленная его примером, я рассталась с практической журналистикой и пошла в науку. Защитила кандидатскую и докторскую диссертации. Стала профессором. Позже мы вместе с Зеркиным работали в Северо-Кавказской академии государственной службы. Дмитрий Петрович всегда поддерживал меня. И эта моральная поддержка очень помогала в трудную минуту.

В девяностые годы при обсуждении моей докторской диссертации на кафедре «Теории и практики журналистики» РГУ возникли противоречия. Некоторые коллеги высказались против взятой для исследования темы «Тенденции развития региональной системы телекоммуникаций». Поникшая, я пришла к своему учителю с просьбой прочитать мой научный труд и высказать свою точку зрения. Дмитрий Петрович, взяв в руки внушительного объема работу, недоверчиво посмотрел на меня и сказал, что был удивлен и обрадован, когда несколько лет назад я защитила кандидатскую диссертацию. Но докторскую? Он с сомнением стал листать работу. Потом произнес: «Ладно! Прочитаю!».

На следующий день, после окончания занятий, выходя из здания факультета, я увидела коляску и сидящего в ней учителя. Он бережно держал в руках мою диссертацию. Улыбаясь, Дмитрий Петрович поздравил меня и сказал, что следует без сомнения её представлять на защиту. А потом добавил, что если бы раньше мог прочитать о некоторых коммуникационных процессах, исследованных в моей диссертации, то иначе сформулировал бы некоторые выводы в своих работах. Такой похвалы я еще ни разу не удостаивалась.

Спасибо тебе, дорогой Учитель, что ты был в моей жизни!

Прекрасен мир небес творенье,

В нем мудро все, как проявленье

Могучей воли и ума.

Красивы солнце и луна,

И птицы в небе, рыбы в море,

Травинка каждая на поле,

Восход, закат и тишина,

Но только женщина одна их краше и милее…

Аристотель

Течет жизнь как полноводный Дон. Уходят безвозвратно годы. Только для Прасковьи Филипповны Руденко возраст не имеет значения. Всю жизнь она была прекрасна. Приятный голос. Слегка застенчивая красивая улыбка. Мужчины терялись в ее присутствии. Богиня! Да только не во внешности было дело. Обаяние Прасковьи Филипповны шло изнутри. Какой-то магнетизм исходил из ее глаз. И когда посмотришь на нее со стороны, не сразу поверишь, что у этой хрупкой обаятельной женщины железный характер. И не сломить ее ни врагам, ни жизненным невзгодам.

Хлебнула лиха Прасковья Филипповна… Семнадцатилетней девушкой она помогала раненым бойцам на Мамаевом Кургане. Потом были другие бои, новые подвиги. Только слишком мало мне рассказывала о них Руденко.

– Да что я? – вздыхая, отвечала на расспросы. – Это народ наш герой. Он выстоял и победил!

О войне мы говорили не часто. Тема возникала обычно в то время, когда в стране чествовали ветеранов. Но порой этот привычный порядок давал сбой: где-то чиновники обидели ветерана, кто-то из руководителей нелестно отозвался о заслугах советских полководцев. С этим мириться Руденко не могла.

– А что вы знаете о войне? – начинала она беседу с таким человеком.

– В атаки ходили? Раненых под огнем выносили? Холод и голод терпели месяцами?

Глаза Прасковьи Филипповны в эти моменты метали молнии. Она кипела от негодования. И я «кипела», если становилась очевидцем таких бесед. Мы словно оказывались на одной волне жизни. А сколько их было подобных волн! Много. Очень много.