Ольга Чемерская - Атлантида. В поисках истины. Книга четвертая. Истина рядом

Тёмные бескрайние просторы Вселенной, вечный неугасимый свет далеких звезд, мощная сила разбегающихся галактик. Мне, путешественнику, вечному страннику этого пустынного, но в тоже время до предела наполненного мира, никогда не было одиноко или тоскливо здесь. Наоборот: мир наполнен чудесами и приключениями. Поэтому я лечу сквозь бездну, поражаясь неиссякаемому, живому, воображению Творца, всякий раз поражающему и восхищающему меня. Что я увижу в следующий раз, за следующей колонией звезд, что удивит?

Сегодня меня несет Великий дракон с пламенным хвостом и холодной головой. Он облетает дозором свои рубежи, и я решил присоединиться к нему, встретив на своем пути. Я почувствовал себя чуть ли не Богом, правящим огненной колесницей. В волосы вплетается солнечный ветер, искры от колесницы, словно плащ за спиной – а сам пронизан божественным светом. Кометой, огибая солнца и планеты, летит моя огненная колесница по млечным дорогам Вселенной.

Нечасто, но встречаются на пути живые миры. Это самое интересное из того, что можно встретить в безжизненном, на первый взгляд, холодном космосе. Каждый раз новое, каждый раз необычное, а порой потрясающее можно встретить там. Растительность и мир животных сплетаются в гармоничном союзе молодожёнов. Причудливые формы, сочные цвета, великие цивилизации и мутный животный разум, приводящий их к гибели. Тысячи, тысячи раз убеждаюсь, что для царства животных достаточно и первоначального импульса, зарождающего разум. Импульса данного Богом, первобытного, не изощренного разума, дающего жизнь ради жизни.

Дух, помещённый в тело, полон страхов, надежд и разочарований. В нем бушуют страсти, фантазии и нереалистичные картины бытия, в которых знания о мире обретают форму чудовищ, поглощающих этот разум изнутри. А главное – они не понимают своей сущности, не помнят прошлого, не знают, что ждёт их в будущем. Они в смятении, напуганы – они не свободны!

Пока мысли мои блуждали в мутных размышлениях о судьбах миров, мой дракон, похоже, собрался посетить довольно симпатичную планету. Он стремительно направлялся прямо к ней. Много воды, яркая зелень и неясная дымка у поверхности говорит о том, что эта планета живая. Там, на её темной стороне, горели немногочисленные огни, зажженные в очагах, а значит, здесь присутствует и разумная жизнь. Та самая жизнь, охваченная неизвестностью и страхами. Если мой дракон приземлится здесь – это, вероятно, станет последним днём их истории. Сердца наполнятся ужасом и болью. Огонь, вода, земля содрогнутся и перемешаются, стремясь к своему первоначальному состоянию. И новая жизнь здесь зародится, пожалуй, не скоро. Нужно оставить дракона, или…отныне нам не по пути. Пусть это непосильный труд. Могу ли я?

Когда мое силовое поле ослабло, и я безвольно падал в наполненной тысячами запахов атмосфере, вдыхая озон, в тёплом, полном испарине небе еще долго виднелся улетающий прочь длинный хвост моего дракона. Прощай, дружище, сегодня ты остался без обеда. Думаю, тебе представится еще не один случай полакомится, только, увы, не сегодня.

Да, здесь царит жизнь. Неловкая, одноэтажная, но довольно далеко продвинувшаяся в своем развитии. Всё еще используют пещеры и строят дома из глины, но уже мастерски обрабатывают металлы и…страдают от боли и жестокости соплеменников.

Двоим бедолагам отказали в жилище в холодную тёмную ночь. Им не оставалось ничего другого, как приютиться в сарае с животными. Что творится с ними такое? Посмотрю-ка поближе. Искры света кружат над ними? Один корчится от боли, другой в панике, мечется вокруг, иногда снова бежит в тот дом, где им отказали, и просит о милости.

Из дома вынесли сосуд с водой и куски ткани, и понесли всё это к сараю. Там тихо покрикивало, стонало и плакало оставшиеся наедине с собой другое, более хрупкое и обреченное на боль создание. Только стоило пристроить тряпицы к его телу, как несколько судорожных движений привели к извержению из его плоти красного мокрого комка, имеющего смутные очертания, но, по-видимому, того же строения, что и у двух других разумных существ. Он молчал и не двигался. Огни, кружившие вокруг, метнулись туда-сюда и исчезли прочь. Комок стали мять, похлопывать, растирать, то прижимая к телу, то отнимая и вновь растирая.

Вдруг какая-то сила повлекла меня к этому комочку. К этому рожденному в муке маленькому созданию. Не было воли к сопротивлению, не было сил. Всё произошло мгновенно.

Никогда, никогда в жизни не чувствовал подобного…я испытал страх. Всё существо моё вжалось в этот комок и я закричал… О, Создатель! Мне тесно, темно, мне страшно. Мне холодно, тяжело, трудно дышать, трудно двигаться. Эта темнота, давящая со всех сторон, душащая. Где Солнце, звёзды, кометы, где свет? Мне страшно!

Что-то происходит снаружи? Стало еще более тесно, но тепло. Стало теплее. Рядом послышался приглушенный, мерный стук. И что-то более часто билось прямо во мне. Я почувствовал сильный дискомфорт во всем теле. Теле? Теле? Я в теле. Как могло все это произойти? Как? Я так измучен, так старался предотвратить гибель планеты. И что? Я получил от неё награду? Награду в виде заточения.

Тут создание, вероятно, мать, всунуло сосок в мне рот, и я вцепился в него, как будто мечтал об этом тысячи лет. Поглощая тёплую сладковатую жидкость, которая согревала всё мое существо, я тратил остатки своих сил. Мысли становились беспорядочными, сознание моё притуплялось, и, наконец, я провалился в сон, полный теней, бессвязных мыслей и непонятных страхов.

Много лет странствовал Георгий по Израилю. Казалось, он и счёт времени уже давно потерял, скитаясь по пыльным дорогам и маленьким душным городкам Палестины, расположенной вдоль восточного берега Средиземного моря. Горы на севере, а на юге и востоке – пустыня. Плоскогорье, изрезанное ущельями и глубокими, по которым в зимой оставляя рваные раны, бурно стекают дождевые воды. Земля всегда щедрая на разнообразие растительных форм. Вдоль берегов Иордана густо стояли пальмы и кипарисы; среди холмов Галилеи раскиданы широкие кроны дуба, маслины и смоковницы растут тут и там. Виноград, злаки, в том числе пшеница – Галилея славилась плодородием и красотами пейзажей.

Иудея же, напротив, была сухой и бесплодной не редко радовала глаз. Она была похожа на безжизненную пустыню. Небольшие оазисы городов, однако, придавали ей особое, мрачное очарование, окутанное священными тайнами. И для Георгия Иудея была много интереснее. Именно в Иерусалиме, столице Иудеи, произошли главные события для христианского мира.