Ольга Чемерская - Атлантида. В поисках истины. Книга четвертая. Истина рядом

– Да, только Бог будет слышать несущееся со всех сторон – «Иуда – предатель!», – с отчаянием бросил Джошуа.

– Здесь я – Бог! Но, не смотря ни на что, я тебя не неволю…ты можешь уйти в любой момент, – повышая голос, сказал Ила. – Разве что-то держит тебя? Я, друг, рассчитывал на тебя и сомневаюсь, что кто-то из числа учеников сможет выполнить такую просьбу. Ведь нужно следовать пророчеству! – он отвернулся и уже шепотом добавил: – Всё в твоей власти, и даже я.

Что ещё можно было тут сказать? Всё уже свершилось и стало историей. Другого Иуды нет, и Джошуа нужно сделать это, зная трагический исход. «Да что, собственно, за эгоизм? Я пекусь только о себе, когда на кону стоит судьба мира? А если отказаться? Что будет с миром, если не появиться в нем Христос, не будет христианства? Станет он лучше или хуже? – тяжелые мысли не покидали Джошуа. – Помнится, что история христианского мира не была особо положительной. Крестили порой кровью, насильно избавляя от старой веры. А чего стоили крестовые походы, а охота на ведьм? А борьба с еретиками, а массовый гомосексуализм в папский кругах? А захват власти церковью, совсем не духовный! А богатство и алчность, не сопоставимая с добродетелью? Что же хорошего дало христианство как религия? Только возможность пережить все эти беды?

Нет, я не могу так рассуждать, я рискую оставить миллионы людей без надежды и веры, не только без истории. Это совсем не то, что убить Гитлера. Вместе со злом я рискую убить и добро. Как я вообще могу принимать решения сам, по своей воле? Разве в моей власти решать за треть человечества? Боже, где ты? Где? Я голову сломаю думать об этом. Это наказание, наказание за то, что пожелал знать то, чего знать, мне было не положено? Про горького Егорку, поют и песню горьку!

Мало мне беды с машиной времени, столько людей лишились семей, нормальной жизни, даже умереть они как нужно не могут. Я был оплёван и презираем. Но мне этого оказалось мало. Мало, так давай дальше в бутылку, смысл жизни…душа…правда! Так вот твоя ПРАВДА, Иуда, хотел – получи! Идиот, болван самоуверенный, эгоист чёртов, выскочка…

Никто этим вечером не подходил к Иуде, как и следующим. Иисус избегал встречаться с ним взглядом, а если кто из апостолов подходил к нему, просил их оставить Иуду в покое. Иуда весь извелся, иссох, и к пасхе превратился в бессловесное приведение с пустыми, бесцветными глазами, взирающими на всё с равнодушной безысходностью. И когда Иисус преломил хлеб и подал его Иуде, сказав: «Один из вас предаст меня», Иуда съел его, и следом, как не в чем не бывало выпил вина, взяв чашу из рук учителя. «Не тот хорош, кто лицом пригож, а тот хорош, что на дело гож», – серой пеной всплыло у него в голове.

За столом завязалась шумная беседа, Иисус сидел словно каменный и смотрел в свой кубок, Иуда же встал и вышел из дома.

– Смейся, Паяц, ты над горем своим…– тихо напевая себе под нос, он некрепким шагом двигался к резиденции прокуратора. Спустя три часа он привел к условленному месту отряд стражников.

–…шуткой ты должен скрыть рыданья и слезы, а под гримасой смешной… – напевал Иуда навязчивые слова, медленно шевеля губами и подходя с Иисусу. Картинно обнял его лицо обеими руками и долго смотрел в глаза, но видел там лишь бездонное серое небо, в которое проваливался, падал, как ангел, потерявший свои крылья. Падал с огромной высоты.

– И видел…лишь Ад.

Он закрыл глаза и поцеловал Его в губы, как и положено было по сценарию…

Что было потом, Иуду уже не интересовало. Он постарался как можно быстрее покинуть это страшное место. Джошуа долго бродил по городу, пока не набрёл на вывеску цирюльника. Тот побрил его, постриг наголо и Георгий, похожий на жалкого ощипанного гусёнка, отправился на гору Фавор.

***

Тёмный силуэт женщины, давно скрывающийся за плотным кустом акации в Гевсиманском саду, стоя неподвижно, внимательно наблюдал за происходящим, и когда Иуда «одарил» Иисуса поцелуем, фигура беззвучно вскинула руки и прижала напряженные ладони к лицу; ещё больше наклоняясь вперед, долго всматривалась, с затаенным дыханием морщила брови, высоко приподнятые на её лице, и наблюдала сцену и героев этого невиданного ей ранее спектакля.

Она следовала за Иисусом неотступно, ожидала суда, сидя чуть в стороне от группы заплаканных женщин. Сопровождала его на крестном пути, ощущая его боль каждой клеточкой своего тела.

Пот градом катился по лицу страждущего, и женщина, тенью следующая за ним, вынув из-за пазухи белый ситцевый платок, вложила ему в руки:

– Вытри пот с лица, труды твои велики!

– Как зовут тебя, ангел?

– Вероника.

– Да простит господь все твои прегрешения, – тихо произнес он.

– Прости мужа моего, – со слезами ещё тише сказала она.

Он посмотрел на женщину пристальным, глубоким взглядом.

– Иуда был прощён… ещё раньше, чем родился, – и горько улыбнулся потрескавшимися, бесцветными губами.

Тут стражник толкнул его:

– Поднимайся. Вперед, вперед…– и дождавшись, когда Иисус снова водрузит на свои плечи крест, погнал его дальше – на Голгофу.