Александр Киселев - Велики Великие. Юбилейные хроники в новом прочтении

Благодаря работе Н. Бродского выясняется подлинный облик Святослава Раевского, ближайшего друга Лермонтова, поплатившегося свободой за активное распространение стихов на смерть Пушкина (он был сослан в Олонецкую губернию). До сих пор оставалось неизвестным, что Раевский был литератором и выступал в печати. Он интересовался учением Фурье и разделял идеи утопического социализма; именно этим объясняются строки письма, в котором Лермонтов называет своего друга «экономо-политическим и мечтателем».

Столь же интересны и значительны новые данные, собранные исследователями о докторе Майере (изображенном в «Герое нашего времени» под именем доктора Вернера), об А.И. Тургеневе, А.А. Столыпине, художнике Г. Гагарине и других лицах, составлявших общественно-политическую среду, в которой вращался Лермонтов [49] Литературная газета, 1949, 26 марта. № 25. .

Непонятны только и совершенно неправильны настойчивые попытки В. Мануйлова «реабилитировать» журналиста А. Краевского и подвергнуть сомнению его известную политическую репутацию беспринципного дельца, эксплуатировавшего Белинского, а позднее ставшего на позиции, откровенно враждебные по отношению к передовой журналистике 60-х годов, руководимой Чернышевским и Добролюбовым.

Мы далеко не исчерпали всех материалов лермонтовского сборника. Однако следует признать, что исследуемый материал может стать еще одним источником для изучения жизни и творчества одного из величайших русских национальных поэтов.

Читатель закрывает книгу, и долго еще стоит перед его глазами прекрасный образ Лермонтова, могучая поэзия которого, по словам Герцена, заставила «вздрогнуть» многих и многих в России. Гневом и презрением наполняется сердце читателя к палачам «свободы, гения и славы» и их иностранным друзьям и прихлебателям, погубившим двух великих русских поэтов.

Д.С. Мережковский как-то сказал, что мы очень любим справлять юбилеи и ждем для них годовщин. Но бывают годины вещие не в памяти чисел, а в памяти сердца. Кажется, именно такая годовщина наступает для Н.А. Некрасова, совсем недавно всеми «демократическими силами» отодвигаемого все дальше и дальше на периферию из культурного поля зрения соотечественников. Оно, конечно, понятно, почему это делается. Художник слова, беспримерно связанный со своим народом, с величайшей страстью выразивший думы и чаянья его, в советское время чуть ли не единственный из писателей и поэтов находившийся вне критики, великий Гражданин и Патриот Николай Алексеевич Некрасов никак не мог стать сподручным для разрушителей, нынешних гонителей и грабителей собственной страны. В раже своем припомнили они самому любимому общественному заступнику даже то, что народ-то, дескать, далеко не всегда одобрял заступничество это, не всегда соглашался относительно того, например, что крестьянин наш «до смерти работает», «до полусмерти пьет».

И ведь верно, было такое. Отец Иаков Нифонтов из Костромского села Мисково убедительно и авторитетно полемизировал с Некрасовым на этот счет, открыто в печати говоря: «…Думаем, мужик наш не от того «до полусмерти, пьет», что «до смерти работает». Кто работает и не пьет, у того и хозяйство исправно, и деньги ведутся» [50] Зонтиков Н. Некрасов и Костромской край: страницы истории (текст онлайн URL). . А далее представитель села начинает вообще упрекать поэта в том, что тот, толкуя о печальной участи крестьянства, чрезмерных трудах, постоянных недостатках хлеба и прочего; частные случаи обобщает на всю Россию. Интересно, не правда ли?

Стало быть, «дорогие народнички» расшатали устои, спровоцировали Русь за топор взяться. И – наломали дров» [51] Чернышевский Н. Что делать? Библиотека Всемирной литературы. – М.: Художественная литература, 1969. . Так ли?

Но одномерен ли, и последователен сам Некрасов? До конца ли понят нами? В советскую эпоху с ним все было ясно: верил в живую душу родного народа, который «широкую, ясную грудью дорогу проложит себе». Призывал идти и гибнуть безупречно за убежденье: «…Дело прочно, когда под ним струится кровь» («Поэт и гражданин»). Но тогда каким образом вяжется с народным негодованием вот это его скорбно-ироническое заявление?:

Кстати вышеупомянутый священник Иаков тоже уверяет: безбедно и благоверно живут крестьяне в Костромской глубинке.

А может, и впрямь правы нынешние либералы-«демократы», помалкивая о Некрасове и ставя на пьедесталы иных кумиров, способствоваших, скажем, не революциям разным, а напротив. Ведь вот и народ говорит: «Не буди лихо, пока оно тихо». А Некрасов будил его.

За что и поплатился. Вернее, его племянник владелец усадьбы Некрасовых в Ярославской Карабихе. После революции он был изгнан из нее. Но не берите в голову это. Есть народ и есть толпа. А Некрасов-то взывал к народу, а не к толпе. И любил, жалел не ее, а «сеятеля и хранителя», за что таковым и был почитаем. Конечно же, прекрасно знал он темные стороны русской души, знал, сколь велика власть тьмы в мужицкой среде. Поэтому и призывал всеми своими силами очистить болото, рассеять тьму, стараясь не «лихо» будить, а изгонять его. Изгонять добром, просвещением, сея «разумное, доброе, вечное», «свой гений подчиняя чувству всеобнимающей любви» («Поэт и гражданин»). Он мечтал о том времени, когда тот же мужик не книжную макулатуру (как ныне) – «Белинского и Гоголя с базара понесет». И знал он вот это: «Средь мира дольного, для сердца вольного» есть две дороги:

Вторая дорога:

Вот по ней, если любвеобилен и силен душой, и иди.

Но если хорошенько поразмыслить, то эти некрасовские проповеди – не что иное, как проповеди Христовы. Как-то даже странно: сподвижник Белинского, Добролюбова, Чернышевского и…

– Странно? Да нет, если вспомнить, что Некрасов говорил о том же Чернышевском: