Александр Киселев - Велики Великие. Юбилейные хроники в новом прочтении

Придумали! И еще какие. И стало вот (наблюдаем ныне):

Верно…

Повторяется, увы, история:

Но, коль история повторяется, то и Некрасов вернется, средь «жестоких страстей разнузданных» оживут голоса «честных», «доблестно павших». И заступится наконец-то за них, чего так жаждал Николай Алексеевич, страна родная. Защитит от тех, кто «камень в сердце русское бросает».

Хотел, очень хотел этого страдалец Некрасов, взывая: «Заступись, страна моя родная! Дай отпор!…» («Приговор»). И тут же сокрушенно констатировал: «Но Родина молчит…».

Эх: «Чему бы жизнь нас не учила, но сердце верит в чудеса» – это Тютчев, правда, сказал. Но поэт, открытый именно Некрасовым. Понимаю, верить в чудеса лишь – наивно. Тогда уж точно: рай земной так и останется на фарфоровых чашках. Но есть, есть подвижки. Кое-кто из «караульных» уже сидит в остроге. И вообще «не верь, чтоб вовсе пали люди; не умер Бог в сердцах людей» («Поэт и гражданин»). Это Некрасов заявляет, не я. В соработничестве со Всевышним непременно одолеем мы века злого норов. Соединив мечту с действием.

…Потрясающе! Целенаправляюще! Не правда ли…

Этим некрасовским мощным аккордом в честь великого труженика – истинного, а не витийствующего гражданина Отечества, пожалуй, можно и завершить небольшой очерк в память о великом русском поэте, патриоте, гражданине.

10 декабря 2016 г.

«Атакующий» – известный отзыв И.В. Сталина о В.В. Маяковском, – он был и остаётся лучшим, талантливейшим поэтом советской эпохи. Эти слова послужили для некоторых «матерых» исследователей нынешнего общества, раздираемого противоречиями, как социальными, так и идеологическими, основанием считать: Маяковский советским вождем был внедрен в литературу и сознание граждан насильно, как картофель при Екатерине. (Кстати, картофель-то очень здорово прижился у нас и стал основой национальных блюд, – авт.)

А между тем Сталин прав, как никто. Маяковский – поэт. «Этим и интересен» – гордо заявлял сам Владимир Владимирович. И нет в литературе, искусстве других измерений ценности того или иного художника, кроме всепокоряющей гениальности или просто – таланта. И воображения.

Маяковский – поэт советской эпохи, «фигура исполинского масштаба, – говорил о нем другой гений того же непростого времени С.А. Есенин. – Его не сбросишь с корабля современности… Всему может придать блеск». А как вам такое заявление противника: «Ляжет (В.В., – авт.) в литературе бревном, и многие об него споткнутся и ноги себе переломают» [55] Есенин С.А. https://www.colors.life/post/158134/ .

А ведь верно, многие пытались по «лесенке Маяковского» забраться «в выси, – падали, ломали ноги». То, что делал Владимир Владимирович, неподражаемо, талантливо и, главное, искренно! «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» («А вы могли бы»).

Советской эпохе можно лишь позавидовать, что она имела такого певца. А может, и эпоха была такой завидной, что могла породить такого исполина…

Стиль, созданный поэтом, его импульсивная манера подачи, его харизма, даже сам его голос побуждают нас вновь обращаться к творчеству Маяковского. И не по прошлым идеологическим соображениям, а именно по его художественному поэтическому языку стихи Маяковского стали так популярны в то время и актуальны сегодня. Сильный критик, пиармен «окон РОСТа» – труднейшего периода становления молодого государства с совершенно новыми задачами, активист и пропагандист, своими откровенными, порою и хлесткими стихами он формировал общественное мнение, неся его в массы доступными для понимания формами.

Владимир Маяковский, твердо веривший в справедливость и светлое будущее, волей эпохи вошел в историю советской литературы, как поэт-трибун, художественно отразивший в своем творчестве богатырский подъем пролетарского энтузиазма масс. Вот его клятва, вот его гимн: «Я всю свою звонкую силу поэта тебе отдаю атакующий класс». Воспевая достижения и завоевания этого класса, он и сам был атакующим. Поэт – новатор, он воплотил небывалые пласты жизненного содержания в новой художественной форме. Его новаторство глубоко содержательно. По обостренному чувству новизны Маяковский стал первым пролетарским поэтом советской России. Вот почему все заботы и победы, боли и радости страны советов и трудящихся масс стали для него личными, кровными. Он открыто обрушивался на всё противное обществу («О дряни», «Взяточники», «Прозаседавшиеся»). Он фактически был совестью общества. Был с теми, «кто вышел строить и месть». А уж никак не с любящими «баб и блюда». «Я лучше в баре буду подавать ананасную воду» – гневно писал он.

Творчество Маяковского – это не только история, но и факт современности. Как понять Маяковского сегодня? Актуален ли он для нашего современника? Этот мотив время от времени возникал в критических статьях разных лет. Впрочем, подобные мысли не чужды были и самому Маяковскому:

Подлинное значение, истинную ценность творческого подвига поэта отлично осознавали наиболее талантливые и честные его современники, уже тогда чувствовавшие, что «оборачиваться на Маяковского нам, а может быть и нашим внукам, придется не назад, а вперед». Понимали Маяковского и массы. Об этом говорили письма: «Скажу вам, что на молочной ферме читают хлопцы ваши стихи в «Комсомольской правде». Грузчики читают ваше «Солнце…». Это у них вместо «Дубинушки»». Маяковский часто писал о преодолении времени, о «громаде лет», которую «трудом» прорвет его стих, о будущем, куда поэт войдет по праву, «как живой с живыми говоря». Имеем ли мы право сегодня, спустя более 120-ти лет со дня его рождения, назвать поэта нашим современником? Отвечу – да, если считать, что поэт обогнал свое время, не беря во внимание пролетарскую идеологию, а если внимательно вчитываться в его пронзительные строки, то он мыслил категориями уже нашей эпохи. Маяковский обогнал советскую поэзию в смысле её формально-технического совершенства. Да он и не уходил никогда от реальной жизни. Ибо его стихия – стихия жизни. Свой талант Маяковский отдавал прежде всего современности, а уже параллельно с этим – «небу», «векам», «Вселенной». И именно поэтому в автобиографии «Я сам» записано: «Несмотря на поэтическое улюлюканье, считаю «Нигде кроме как в Моссельпроме» поэзией самой высокой квалификации». Иными словами, даже к таким социальным заказам, как создание «хозяйственной агитки-рекламы», поэт подходил не как ремесленник-строкогон, а как художник. «Всему придавал блеск» – по Есенину.