Павел Крусанов - Действующая модель Ада

9 января 1959 года, через два дня после создания нового кубинского правительства, Че был объявлен кубинским гражданином. Че Геваре исполнилось 30 лет. Он был прославлен на весь мир, он был кумиром студенческой молодежи Калифорнии, Токио и Парижа, он был символом кубинской революции — в конце концов, он был секс-символом революции как таковой, но… Но героический период кубинской герильи, увы, остался позади. Эрнесто оказался отличным солдатом и командиром — каким он будет чиновником?

В июне 1959 года Че женился во второй раз на Алейде Марч и тут же получил первое официальное назначение — его, учитывая, должно быть, свойственную команданте "охоту к перемене мест", отправили за границу послом по особым поручениям с полномочиями вице-президента. Новой Кубе надо было устанавливать экономические отношения с иностранными государствами, а кроме того, неплохо было бы купить оружие для защиты завоеваний революции.

На всех международных встречах Че Гевара появлялся в знаменитой форме цвета хаки — похоже, художественное начало взяло в нем верх и здесь, ведь и в революции он далеко не в последнюю очередь искал поэзию…

В Каире Че встретился с президентом Египта Насером. Обсудив с гостем перспективы революционного процесса в мире, Насер показал Че советскую подводную лодку и новейшие самолеты «МИГ», после чего преподнес в подарок новенький пистолет-пулемет. И это было все, что кубинскому послу по особым поручениям удалось добыть здесь для защиты революции.

В Индии Че встретился с Джавахарлалом Неру. Тот принял гостя радушно, но, тем не менее, тоже остается глух к предложению продать Кубе оружие. В дневнике Эрнесто записал: "Здесь повсюду прогресс. Деревня электрифицируется, крестьяне отвыкают от своего традиционного топлива — коровьего навоза. Мелкие изменения дают значительный результат: теперь все освободившиеся экскременты можно использовать как удобрение". Что ж, весьма глубокая государственная мысль.

Затем были Япония, Индонезия, Югославия, Италия, Цейлон, Пакистан… В Гавану команданте вернулся только 8 сентября. Безусловно, он был полон впечатлений, однако основные задачи миссии остались невыполненными — Че не удалось купить оружие и открыть для Кубы новые рынки сбыта. Правительству стало понятно, что, учитывая испорченные отношения с Вашингтоном, без помощи крупнейших коммунистических государств — СССР и Китая — Кубе не обойтись. Тоже результат.

Между тем, 8 октября 1959 года Че получил новое назначение — он возглавил Национальный институт аграрной реформы. Команданте вновь рьяно взялся за дело и уже через полтора месяца объявил об "официальной кончине латифундизма". Едва успев «победить» латифундизм, Че Гевара внезапно оказался главой Центрального банка. По этому поводу даже ходил анекдот: на вопрос Фиделя к собравшимся военным: "Есть ли здесь хоть один экономист?", команданте, услышав вместо «экономист» — «коммунист», бестрепетно поднял руку. Как бы там ни было, судьба здорово посмеялась над символом кубинской революции — неумолимый борец с империализмом и миром капитала вообще отныне ставил свою подпись на денежных банкнотах. Остается надеяться, что при этом он испытывал отвращение.

Впрочем, кое-какие самостоятельные воззрения на экономику команданте все-таки имел. В одной из своих статей того времени он писал: "Подобно тому как Кубинская революция произошла наперекор всем теориям и стереотипам, так и политическую и экономическую систему мы будем строить, ни на кого не оглядываясь. То, что верно для революции, должно быть верно и для экономики, иначе зачем мы совершали эту революцию?" Иными словами, Че предлагал перенести опыт партизанской войны и в область экономики.

В Центральном банке команданте тоже не засиделся — в 1961 году он сделался министром промышленности. Деньги за это время настолько успели ему опостылеть, что он предложил в период перехода к коммунизму отменить денежную оплату труда рабочих и ввести вместо нее вознаграждение в виде различных услуг, в частности, права посещать спортивные или культурные учреждения.

Далее события развивались так. После наложения эмбарго на торговлю с Кубой, США разорвали с ней дипломатические отношения. Потом два американских бомбардировщика совершили налет на аэропорты Гаваны и Сантьяго, а следом полторы тысячи кубинских оппозиционеров, подготовленных в США, попытались свергнуть режим Кастро, высадившись у городка Плая-Хирон, в бухте Кочинос. Фидель знал, что повстанцам с «Гранмы» удалось выжить лишь чудом — второго чуда на земле Кубы он не допустил. Операция Вашингтона полностью провалилась — десант был разгромлен, 1113 оппозиционеров попали в плен (впоследствии Кастро продал их США за 60 млн. долларов, поступивших на Кубу в виде медикаментов и сельскохозяйственных машин). Чуть раньше по Кубе прошел слух, будто Че Гевара покончил жизнь самоубийством, пустив себе пулю в лоб. В действительности дело обстояло несколько иначе: случайно упавшее на землю оружие самопроизвольно выстрелило, и пуля попала в Че, после чего на лице команданте остался заметный шрам.

Когда Че Гевара приехал посмотреть на пленных наемников, один из gusanos (червей — так называли кубинских контрреволюционеров), узнав его, обмочился от страха, поскольку был уверен, что Че мертв. Другой подобострастно обратился к команданте: "Если нужно, я тоже готов добровольно убирать сахарный тростник". На что Че презрительно ответил: "Нет! Убирать сахарный тростник будут друзья революции, а не ее враги".

Понимая, что десант у Плая-Хирон — не последняя попытка Белого Дома свести счеты со строптивой Кубой, правительство Кастро, не удовлетворившись одной лишь беспрецедентной пропагандистской кампанией в мировой прессе в поддержку "острова свободы", пошло на еще большее сближение с СССР. Результат — разразившийся в октябре 1962 года карибский кризис.

Начавшись именно с Кубы, разрешился кризис безо всякого ее участия. Хрущев и Кеннеди договорились о следующем: СССР демонтирует и вывозит с Кубы свои ракетные установки, а Вашингтон взамен снимает с острова блокаду, отказывается от планов вторжения, а также выводит свои ракеты «Юпитер» из Турции, непосредственно граничащей с СССР. Кубинские лидеры поняли, что оказались пешками в чужой игре. СССР за их спиной пошел на компромисс с врагом. Кастро не скрывал досаду, Че был просто в ярости. Впрочем, Фидель, несмотря на весь свой радикализм, был все же прирожденным политиком и вскоре смирился с наступившими временами "мирного сосуществования", ведущими к бесконечным взаимным уступкам. Че Гевара, напротив, с этих пор начал все больше и больше отдаляться от Москвы: "Русские заставляют платить за помощь слишком дорогую цену". В дальнейшем это не могло не привести и к разладу уже между Фиделем и Че.