Александр Стрекалов - Болотов и Богородицк. Гимн во славу Родины

«…Воля ваша, матушка, – лукаво пожав плечами, тихо сказал тогда он, хитро улыбнувшись чему-то. – Приказывайте – построим».

А сам про себя подумал, наверное: «Нам, гвардейцам, ведь всё равно: что ломать, что строить – лишь бы к рукам прилипало…»

Сказано – сделано. Тут же на привале, будто бы, был подписан Высочайший указ о закладке нового екатерининского дворца с прилегающей к нему деревней, который (указ) со-проводился очередным лихим кутежом с поцелуями, песнями и плясками под гитару. После чего подгулявшую Катеньку стали всем мiром запихивать в карету.

Легенда гласит, что, залезая, она об подножку споткнулась неловко и обронила при этом свой царственный веер, который, на землю упав, так интересно раскрылся, что его перьевые лучи дружно разбежались в сторону предполагаемого на том берегу поселения, будто бы улицы таким образом обозначив, что в будущем должны образоваться в нём.

«Посмотрите! посмотрите! люди! – закричала хмельная императрица, медовухою дармовой опившаяся, обожравшаяся питательной русской снедью, душистыми блинами с икрой и всем остальным, – посмотрите на мой веер все! О, майн гот! это судьба! Вот вам и план, господа, будущей застройки… Слышишь, Гриша?! слышишь?! – стала щепать она за ляжки и за бока усевшегося рядом с ней фаворита, на валявшийся веер показывая, который ещё не успели поднять. – Вот так и построишь наше с тобою гнёздышко, именно так! Это – непременное моё условие…»

Так и построили новую усадьбу для Екатерины: на крутом отвесном берегу дотоле мало кому известной в России речки Уперты, на месте развалившейся Богородицкой крепости со временем возвели величественный двухэтажный дворец на высоком цокольном этаже, украшенный лёгким бельведером и смотровой площадкой на крыше. Западный фасад дворца в центре был отмечен полукруглым выступом, определившим овальные центральные залы здания. Восточный же тыльный и плоский фасад с массивной входной дверью украшал портик из четырёх тосканских колонн, поддерживавших балкон второго этажа, для отдыха предназначенный, для чаепития. В усадебный комплекс входили также возвышавшаяся позади здания башня-колокольня с шикарными въездными воротами и Казанская церковь, расположенная сразу же за кирпичной дворцовой оградой и выполненная, как и сам дворец, в стиле раннего классицизма.

Всё это проектировалось и сооружалось тогда только ещё начинающим столичным архитектором Иваном Егоровичем Старовым (1744-1808) , летом 1773 года заложившим первый камень в основание Богородицкой усадьбы. Речку перед дворцом, по его же плану, решено было перегородить плотиною, предварительно расширив русло в заранее определённом месте. В результате чего образовался приличных размеров пруд под окнами возводимого екатерининского особняка, в котором белокаменный красавец-дворец отсвечивался как в зеркале по утрам и вечерам, при восходе и закате солнечном, как бы удваиваясь, увеличиваясь в размерах в эти чарующие моменты и являя с противоположного пологого берега картину прямо-таки чудесную, сказочную.

Но построить дворец было лишь половиной дела. Для хорошей усадьбы и дорогая “оправа” требовалась – сиречь величественный и благоухающий парк, который, с одной стороны, не уступал бы лучшим паркам Европы, Москвы и Петербурга: это было обязательное условие! – и, одновременно, подчёркивал бы и удесятерял красоту самого дворца, придавал ей особенный колорит и ни с чем не сравнимую прелесть.

Но для этого, опять-таки, надёжный, грамотный и искусный человек требовался – с задатками большого художника, дизайнера и агронома, – талант и творческий потенциал которого были бы сравнимы с талантом и внутренним запалом самого зодчего Старова. Архитектора хотя и молодого, но раннего, с большими задатками и амбициями, молодым задором: а другому и не доверили бы никогда возводить покои для самой императрицы.

И таким человеком стал в итоге выдающийся русский учёный и агроном и, одновременно, великий гражданин и патриот своей Родины, Андрей Тимофеевич Болотов , который в то время, когда строительство дворца шло полным ходом, исполнял обязанности управляющего Богородицкой волостью…

Андрей Тимофеевич, мир праху его! Уникальнейшая личность в истории Святой Руси! Умница! Светлая голова! Талантище, каких поискать! Самородок во всех своих начинаниях и ипостасях, непревзойдённый новатор и генератор идей! Великий подвижник и труженик! Сверкающий бриллиант в короне Российской науки и просвещения! Фигура для патриотической России воистину знаковая и незаменимая, как тот же краеугольный камень; которая хотя и не видна теперь обывателю из-под толстого слоя исторической пыли, грязи и шелухи, но которая до сих пор ДЕЛО своё хорошо знает и делает, поверьте!

При желании здесь и ещё можно было бы с десяток подобных восторженных определений привести – и все они были бы точны, справедливы и правильны, все к месту. Хотя бы потому уже, что был Андрей Тимофеевич из той редкой и малочисленной, к сожалению, породы людей, с рождения Богом отмеченных и зацелованных, трудами и посмертными заботами которых матушка-Русь из века в век держится, обороняется и живёт, духом которых крепится, полнится и пребывает. Хотя, порою, и не догадывается об этом – принимает небесные дары светочей-богоносцев российских как должное, как само-собой разумеющееся.

Это всё – не пустые слова, не досужая выдумка автора-фантазёра, стремящегося-де искусственно героизировать и обожествить, высоко приподнять над землёй своего кумира и земляка, и самому потом в лучах его славы понежиться и погреться. Болотова не надо ни приукрашивать, ни лицемерно “раскручивать” и возвеличивать посредством всемогущей рекламы, дешёвыми и пошлыми комплементами и эпитетами награждать, приписывать ему чужое или несуществующее, – он в этом нисколечко не нуждается, он выше этого. Это – горькая участь других: алчных, без-совестных и аморальных, жуликоватых, мелких, пустых, бездарных и без-таланных.

Ему же, великому производителю-творцу, неутомимому первооткрывателю и первопроходцу, “пахарю”-труженику с молодых лет, гению, уникуму и провидцу не нужны “одежды” с чужого плеча, когда его собственный “гардероб” трещал и трещит до сих пор от “добра” нажитого…

Посудите сами, читатель, почувствуйте и по достоинству оцените святое горение, бодрость, упорство и работоспособность, природную волю и труд, глубинную веру и оптимизм, и дар без-ценный, великий этого удивительного человека, родившегося 7(18) октября 1738 года в небогатой дворянской провинциальной семье в селе Дворяниново (в то время Московская губерния, ныне Тульская область) и рано оставшегося без родителей (в 12 лет – без отца, а в 14 лет – ещё и без матери), ставшего сиротой, по сути. Казалось бы, всё – конец: на жизни собственной и карьере ему, без-призорному малолетке, провинциалу без связей, чумазому деревенщине надо было бы ставить после этого крест. Ведь участь сирот во все времена печальна, жалостна и без-просветна – это общеизвестно. Лишившись живительной семейной поддержки и опеки, как молодые побеги корней, они в основном очень быстро чахнут и опускаются на социальное дно, спиваются там и гибнут, не оставив ни памяти по себе, ни семьи, ни, тем более, дел добрых, богоугодных, с которыми и жить не совестно, и умирать не страшно.