Саша Ильин - Виражи судьбы. Избранные очерки и стихи

Мы с ним виделись лишь однажды. Но этой встречи было достаточно, чтобы на долгие годы стать друзьями. Нас сблизили и общность взглядов, и общая работа в издательстве. «Иная даль», «Поле надежды» – эти издания стали крупными вехами в нашей жизни, еще более сблизившими и сдружившими нас. И все это казалось неслучайным, даже то, что мы однофамильцы. Словно судьба давно подготовила нашу встречу.

И вот его не стало. Неожиданно. Нелепо. Горько… Смерть всегда нежданна и жестока, но уход Вити стал особенно неожиданным для всех нас. Он всегда был настолько бодр и оптимистичен, что, кажется, мы и забыли, насколько он слаб и болен. Он словно хотел обмануть саму смерть и жил вопреки всем прогнозам врачей! Жил и творил. Творил чудесные картины.

Я до сих пор помню ту нашу встречу летом 1997-го. Она была важной и знаменательной, потому что именно с нее, наверное, все и началось. Именно тогда мы, наверное, поняли, что вместе мы – не просто друзья, а команда, и нам под силу нечто большее. Дима Николаев, Андрей Казак, я и – он, Виктор Ильин. Вся будущая редколлегия. Вместе, в одной небольшой комнате, где день ото дня Виктор с большим упорством и любовью создавал свои картины… Мы тогда были знакомы лишь по телефону; он знал, что я пишу стихи, а я знал, что он рисует. Идея издать совместный сборник, сочетающий стихи и рисунки, родилась у Димы, который тогда работал главным редактором альманаха «Твой день» Казанского центра инвалидов, а директор нашего Чебоксарского МЦИ «Доброта и мир» поддержала идею и обещала помочь. Но я еще не представлял, что из всего этого может получиться, потому что не видел картин Виктора.

Виктор Ильин за работой.

Да, эти картины надо было именно увидеть! Сказать, что они меня потрясли, было бы неверно. Они просто притянули меня к себе, как магнит. Я даже не слышал, о чем говорили ребята, что обсуждали, – настолько был увлечен рисунками. Они были необычными, состоящими из множества крохотных точек. И из этих точек возникало пространство, объем, тени и блики, возникали образы и лики. Я никогда до этого не видел такую технику рисования – пуантилизм, и мне она показалась очень сложной. Но этой сложной техникой искусно владел человек физический настолько слабый, что с трудом удерживал чертежное перо в руках!

Однако еще больше меня поразили сами сюжеты и образы картин Виктора. Даже их названия были необычными: «Пигмалион», «Нить Ариадны», «Созвездие Медузы», «Эдемский сад», «Лобное место»… Это были не просто рисунки, а словно некие сгустки мыслей, идей и художественных образов, выраженные в графической форме. В каждой картине был какой-то свой смысл, своя загадка. И Виктор потом подтвердил, что долго продумывает сюжет каждой картины, прежде чем сесть за ее прорисовку, и что в каждую картину вкладывает определенный смысл. Я разглядывал их, пытаясь вникнуть в этот смысл, разгадать заложенные в них мысли. Они мне даже показались немного гипнотическими.

Такие впечатления были не только у меня. К Виктору приходило много людей, знакомых и даже незнакомых, чтобы посмотреть его работы. Все чаще проводились и персональные выставки Виктора в различных музеях города, которые также вызывали большой интерес посетителей. Потом появилась долгожданная «Иная даль» с моими стихами и рисунками Виктора, а затем и журнал «Поле надежды». И первый же материал первого номера мы посвятили именно Виктору! «Человек, творящий красоту» стал одним из самых ярких материалов «Поля надежды» – как благодаря рисункам Виктора и его богатому внутреннему миру, ярко отраженному в статье, так и благодаря искреннему и оригинальному стилю изложения нашего замечательного журналиста и поэта Андрея Казака.

Что было потом? Много хорошего. Были новые номера журнала «Поле надежды», новые друзья, встречи и знакомства, презентации и фестивали, передачи на радио и ТВ. С Виктором мне больше не довелось встретиться, но мы часто общались по телефону. Он всегда был бодр и весел, поддерживал других, если было нужно, и никогда не говорил о своих трудностях. По его голосу невозможно было даже догадаться о его физической слабости.

Но, увы, болезнь брала свое. Страшный диагноз – прогрессирующая миодистрофия – каждый день висел над ним дамокловым мечом. Его спасало лишь творчество. Пока он творил – он жил, вопреки всем медицинским прогнозам! Но в те последние дни он не мог творить. Не был дома, в своей привычной «мастерской». Чудесные летние дни, которые последние годы он мог лицезреть лишь из окна, а может, какой-то внутренний голос нестерпимо звали его к истокам, – в деревню, где родились его предки, где прошло его детство…

«Привет, Сань! Как дела? Все за компом сидишь?» Как всегда, веселый, бодрый голос по телефону. Если бы я знал тогда, что слышу его в последний раз! Но никто не мог знать, что всего лишь через несколько дней придет горькая, нелепая весть: Виктора не стало…

Тяжело, когда уходят друзья. Но они не уходят бесследно, остается память. Светлая, благодарная. А Виктор оставил еще и картины. Глубокие, оригинальные, несущие в себе множество светлых образов и мыслей, которые, возможно, нам еще лишь предстоит понять.

Десять лет спустя после написания этого очерка я решил создать группу ВКонтакте, посвященную Виктору Ильину:

https://vk.com/hudozhnik_viktor_ilyin

Здесь можно познакомиться почти со всеми его картинами, а также с биографией, с публикациями о нем в прессе, с мыслями самого художника.

Картины Виктора включены и в этот сборник: начиная с обложки, они сопровождают мои тексты, как и 20 лет назад в сборнике «Иная даль».

Помню, как сейчас, то время, когда я заканчивал школу. Это было давно: в прошлом веке, и даже в другой стране, называвшейся СССР. Но, как и перед большинством других старшеклассников (и в те времена, и сейчас), передо мной стоял вопрос: куда пойти дальше учиться, а затем работать? Вопрос знакомый, наверное, каждому. Однако для меня он был особенно сложным. Ведь учился я в особой школе: интернате для детей-инвалидов. И те профессии, что мне могла предложить страна, ограничивались тремя вариантами: сапожник, часовщик и бухгалтер. Первые два сразу отпадали: моими парализованными руками часы можно только ломать, а не чинить. Ну а карьера бухгалтера меня тоже как-то не прельщала, несмотря на мое увлечение математикой.