Кирилл Кобрин - На пути к изоляции. Дневник предвирусных лет (+ карантинный эпилог)

Других направлений было несколько; некогда моя любимая вещь АГ Schiphol (1994) – это, конечно, Магритт. Но не только это. Это тихий стейтмент. Если теперь искусство – все что угодно, что в рамочке, то здесь природа – то, что дано (предъявлено) нам в аэропортовском окне.

А дальше начались коллажи и монтажи, от Магритта к гламурному дадаизму и уже рекламному сюрреализму. Здесь зацепиться сложно, взгляд либо скользит, либо проваливается в щелочку между каким-нибудь дорожным покрытием, тщательно взятым крупным планом, и строением, обычно складским или фабричным, которое, будто во сне, уплывает от тебя. Остается рассуждать о социальном, историческом и проч. Скажем, индустриальные фото АГ двадцатилетней-тридцатилетней давности показывают нам удивительно архаический мир совсем недавно еще новых технологий. АГ историю вообще в виду не имел и не имеет, она не предполагается в его вещах, но так вышло, она тут есть. Иногда кажется, что на некоторых его фото осталась только она. Chicago Board of Trade III (2009) очень похожа на старые батальные полотна, особенно – на «Бородинскую панораму» Рубо. Трейдеры и брокеры в разных униформах – а когда-то это были уланы с пестрыми значками, драгуны с конскими хвостами. Все промелькнули, и эти тоже промелькнут. И куда попадут в конце концов? Куда мы все попадем? В ад, конечно. Его АГ изобразил, самым, мне кажется, точным для нашего времени образом. Концерт Мадонны, снято в 2001-м. Жуткая штука. Мадонна на сцене – маленькая, того же размера, что и зрители. Она как бы Диавол, но с маленькой буквы, просто диавол; с той же строчной буквы – рядовые грешники и обслуживающие их черти (секьюрити, работники сцены, музыканты, подтанцовка). На что АГ намекает? Уж не демократия ли в Аду, где начальника заведения народно избирают с помощью известных процедур? А вдруг там раз в пять лет ротация – с учетом рейтингов Billboard , iTunes и проч. Мысль утешительная. Вообще поздние работы Гурски в сравнении с ранними – от меланхолии к спокойному холодному ужасу.

В Лондоне меж тем ниже нуля; такого холода в это время, говорят, давно не было. Весны, говорят, не будет в обозримом будущем.

Опять в самолете, теперь из Лондона в Ригу. Вырвался из метелей брекзитерского острова, который, кажется, погружается не только в снег, но и в ничтожество, причем в последнее сознательно погружается. Нет, все хорошее вроде на месте: книжные, музеи, турецкие и индийские забегаловки, рынок на Ridley Road , люди, которых считаешь хорошими, такими и остались. Выпивали в Сохо с Оуэном Хэзерли, в Montagu Pyke , это бывшее третье помещение клуба Marquee , там The Clash играли и кое-кто еще. Сейчас это один из сетевых пабов Wetherspoon , хоть и дороже, чем, скажем, Rochester Castle у нас в Stokey , но для Сохо еще терпимо; хотя жуть конечно, даже здесь пинта уже четыре фунта. Но дело не в этом. Оуэн, как всегда, прекрасен, рассказывал о том, что собирается писать книгу о… Харькове, городе очень специальной культурной традиции. Вот ведь как. Я вскинул брови, но был поставлен на место. Ок, будем с нетерпением ждать книжку. Но все же тоньше он чувствует свое британское. Его The Ministry of Nostalgia вроде вещь проходная, как сам он считает, но отличная. Кто бы на русский ее перевел. Нет, не реклама сочинения приятеля, действительно интереснейшая книга, сюжет которой – нынешняя неолиберальная ностальгия в Британии по временам послевоенного социализма, эпохе талонов на еду и вообще всякой экономии, Blitz Spirit , ностальгия, как феномен очень характерный, как своего рода – это уже моя интерпретация, не Хэзерли – товаризация социализма, прежде всего его образов, визуальных и звуковых. Отсюда и дикая популярность военного лозунга (на самом деле так и не пущенного в свое время в оборот и только недавно вспомненного) Keep Calm and Carry On , и хипстерская мода на бруталистскую архитектуру, и, конечно же, хонтологическая музыка, жидкие разлюли первых синтезаторов, голоса из старых пропагандистских фильмов, все-все-все, что есть в лейбле Ghost Box . Да, и тут, конечно, подверстывается нынешняя Россия и вообще все постсоветское, утонувшее в кислотных ностальгических соплях, вот что важно. Министерство Ностальгии функционирует нынче чуть ли не в каждой стране.

Все так, все прекрасно в Лондоне, как и раньше, разве что дорожает еда и алкоголь, но дух другой, странно. Будто подгнило что-то в морозилке за несколько месяцев, вынули, оно оттаяло и припахивает. Какие-то психи всплыли из задворок – впрочем, роскошных – жизни и принялись рулить. Вустеры сбежали от своих Дживсов и оказались министрами и медийными звездами. Понадобилось двадцать лет, чтобы Cool Britannia стала Pathetic Britannia .

И, будто специально, попал как бы на брекзитерскую выставку; точнее, мне так сначала показалось, а потом нет, другое, интереснее. С чего я решил, что она брекзитерская? Ну, наверное, место. Royal Academy , институция хоть и не шибко консервативная, но название обязывает – как и соседство, Королевское общество антиквариев и проч. Все джентльменское, тори. Да еще рядом Берлингтонский жилой комплекс, что-то вроде пансиона для богатых английских холостяков: живешь себе в квартире, но никаких хлопот, убирают, обслуживают, кажется, даже кормят. Но не только холостяков, последние лет двадцать Исайя Берлин с женой там обитали; впрочем, это уже какой-то набоковский вариант. Выжил бы Берлин в Монтрё? Выжили ли бы В.В. и Вера на Пикадилли? Но вообще идея такого безбытного (а значит, безгрешного) жилья мне нравится; жаль, денег нет и не будет никогда.

Помимо места выставки – ее тема, конечно. «Карл Первый – коллекционер искусства». Тут и монархия, и скрытый упрек собственным цареубийцам, ну и вообще, что мы хоть и отдельные и на острове (и скоро вовсе отчалим от Европы, поплывем, как «Катти Сарк», станем окончательным Лапуту, как Сингапур какой-нибудь), но изящное всегда ценили, его творцов поддерживали, артефакты собирали.

В общем, я оказался кругом неправ, хотя с подозрением сначала посматривал на публику, которой, кстати, было полно, что странно – тема весьма далекая, а на улице шло дело уже к нулю, дубак усугублялся резким ветром. Но нет, пришли, и, конечно, не те, что ходят на современное искусство, да даже и на модернизм с авангардом прошлого века. Много пожилых пар, просто пар, явно приехавших в Лондон погулять в выходные, подростки, причем, сами, без педагогического конвоя, туристов мало, почему-то только французы (из-за Генриетты, печальной вдовы Карла, сестры Людовика XIII? Вряд ли галльское тщеславие по поводу галльского прошлого зашло так далеко).

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.