Вячеслав Меньшиков - Ржев. Сталинград. Победа!

Посвящается 75‑й годовщине Великой Победы над гитлеровскими захватчиками

в Великой Отечественной войне 1941‑1945 годов

В изданиях по истории Великой Отечественной войнымало и неохотно рассказывается о битве советских войск под старинным русским городом Ржевом. Между тем под Ржевом полегло более двух миллионов человек – больше, чем под Сталинградом или в иных сражениях великой войны. Вину за такие огромные потери многие возлагали на Верховного главнокомандующего Сталина, обвиняя его в неумелом руководстве армией и стратегических просчетах. Однако время делает свою работу. Открытие архивов КГБ – ФСБ дало возможность понять и оценить триединый стратегический замысел советского командования: операции «Монастырь», «Уран», «Марс».

Суть этих операций заключалась в дезинформации руководства вермахта и самого фюрера, которым демонстрировалось, что главный удар наша армия нанесет под Ржевом, недалеко от Москвы. В то время как главный и решительный удар Сталин планировал осуществить под Сталинградом, стягивая туда все силы. Это была единая войсковая операция «Ржев – Сталинград», которую смело можно назвать тайным фронтом маршала Сталина. Она и привела в итоге к коренному перелому в ходе Великой Отечественной войны. Как был задуман, организован и осуществлен этот стратегический замысел, и рассказывается в книге, во многом меняющей взгляд на события, происшедшие в 1942 году, которая была выпущена издательством «Питер» в 2012 году.

Издание успешно разошлось среди читателей. Наступило время второго, третьего, доработанного, выпуска книги под именем «РЖЕВ. СТАЛИНГРАД. ПОБЕДА!», посвященного 75-й годовщине Великой Победы в Великой Отечественной войне, всем советским воинам и труженикам тыла, совершившим своим мужеством и трудом подвиг во имя Победы над гитлеровским агрессором в 1941–1945 годах. Этот великий подвиг советского народа никогда не будет предан забвению.

Все произошло в рабочем порядке.Редактор газеты как‑то вызвал меня и говорит:

– Скоро очередной юбилей Победы – иди накопай что‑нибудь весомое к этой дате, такое, чтобы сердце дрогнуло у ветеранов. Сам понимаешь, найти нужно интересное – ни у кого не должно быть подобного. Вроде как другим свой газетный «фитилек» подкинем, да и читателям дадим нечто памятное. Только смотри, без фронтовых баек, правдивое…

– А в какую сторону копать? – осторожно интересуюсь у руководителя. – Все ж, Григорий Иосифович, перекопано!

– Как же, перекопано… Вот ты, например, знаешь, где больше всего в годы Великой Отечественной войны советских солдат полегло?

– Где?.. Под Сталинградом, наверное, – отвечаю ему неуверенно.

– Ну‑ну, под Сталинградом. А вот и нет, – с торжествующим видом отвечает редактор и уточняет специально для меня, как будто он всю жизнь был не газетчиком, а историком: – Больше всего советских воинов погибло под Ржевом! Знаешь такой русский город?

– Вроде слышал…

– Слышал… – передразнил меня шеф, – а там, между прочим, больше двух миллионов человек было выбито из строя. И фашисты около семисот тысяч своих жизней оставили. Но вот, как ни странно, о тех боях толком никто не говорит – Ржев как заколдованный. Другим городам дают всякие звания, а его долго «отодвигали» от настоящей боевой славы и большой народной памяти.

– Да ну? – уже по‑настоящему удивляюсь я. – Что‑то и впрямь не совсем ясно… – стараюсь понять замысел шефа.

– Вот и я говорю, что пока непонятно. А ты возьми эту информацию, как говорят, к размышлению и иди копай, пока не поймешь, что там, под Ржевом, случилось и почему. Газетную полосу с твоим материалом об этих событиях планируем давать раз в неделю. С военными фотографиями, картами сражений…

– А как же другие задания? – пытаюсь намекнуть шефу о начальнике своего отдела, у которого к празднику на меня тоже имелись виды.

– С твоим начальником мы все обговорили. Ты же у нас единственный кандидат исторических наук в редакции или не так?

– Вроде так.

– Вот тебе и карты в руки. Только не перепутай географические и боевые, – уточнил на всякий случай с хитроватой улыбкой редактор. – Захочешь, сможешь потом писать хоть детектив. Исторический. А сейчас собирай материал для очерков о войне…

Вышел я от Григория Иосифовича немного смущенный. Задание вроде как престижное – не всякому его дадут. Долгосрочное, неспешное – есть время хорошо подумать и поработать над материалом. А то ведь в газете все делается быстро, часто прямо в номер. Попробуй при этом толком поразмыслить о чем-то. А тут и самому стало интересно: что же действительно под этим Ржевом произошло в годы войны? Надо же, сколько там народу положили!

Зашел в свой отдел, направился к рабочему столу. А завотделом останавливает:

– Постой, постой. На, возьми свою лопату…

– Какую еще лопату?

– Твою, историческую, – и протягивает мне уже подписанную командировку во Ржев. – Деньги у Раисы в кассе получишь, детектив ты наш доморощенный…

Вот так я и начал заниматься этой фронтовой темой, которая потом сильно захватила меня. Мне вдруг открылись такие исторические пласты, о которых я раньше не знал. По этой причине почти все свободное от командировок и текущей газетной работы время я уделял поиску новых данных по этой проблеме. А коллеги в редакции с легкой руки Игоря Рольбейна, моего завотделом, стали называть меня «детективом», причем все кому не лень. И ведь они как в воду глядели. Почему?

Когда я ближе познакомился с материалами об этом старинном русском городе на Волге, то действительно увидел все признаки детектива на историческую тему: загадка сражений под Ржевом; крупные исторические персонажи, о жизни которых я зачастую узнавал с самой неожиданной стороны; шпионские действия двойного агента, засланного противниками друг к другу; убийства, погони и так далее. Как и просил редактор, у меня с самого начала этой работы печатались в газете запланированные очерки ко Дню Победы. Но в них поместилась только часть добытого мной материала. Газетная площадь ведь небольшая. А уже потом из всех моих «раскопок» стало вырисовываться нечто более объемное и значительное – книга, как и говорил редактор.

Она рождалась еще и из моего удивления, которое порой переходило даже в возмущение. Главным образом это относилось к тому, как недостоверно все‑таки преподносили нам события Великой Отечественной войны, которые я изучал в школе, а потом в вузе. Теперь же, во время работы над заказанными очерками, прошлое СССР и России стало восприниматься мной совсем по‑иному. Например, я четко увидел самое печальное: существующая официальная версия войны против гитлеровской агрессии, по сути, сохранила идеологические установки советского времени.