Газета Завтра - Газета Завтра 202 (41 1997)

Аман Тулеев. “Без права на ошибку”.

Лето 1989 года. Чернобыль — уже в прошлом. Ельцин, Гайдар и Чечня — в далеком будущем. Благословенные времена с очередями за водкой, с талонами на колбасу и стиральный порошок. С первыми кособокими “комками”. Все заводы работают на полную мощность. В аэропортах очереди за дешевыми билетами, рейсы во все концы. И — первая забастовка здесь, в Кузбассе, как нечто странное, нелепое, будто случайные кадры из Южно-Африканской республики, за попадание которых в эфир завтра слетят со своей должности редактор программ и сам директор студии. Дурной сон!

Увы, проклятая явь. Вторая, нетрудовая слава Кузбасса. Именно здесь произошел выброс злых энергий из кратеров шахтных стволов. Отсюда разлилась смертоносная лава по всей стране. И застыла прежде всего в самом источнике, в первую очередь умертвила Кузбасс со всеми его окрестностями.

Эти высокие, сильные, породистые люди, под названием шахтеры, яростно врубились тогда в саму нашу жизнь, обрушили коренные пласты и погибли под ними сами. Погибли как социум. И сейчас они ездят на шахты к определенному часу смены, почти совсем не убыло в них роста и ширины в плечах. Но дух шахтерский, рабочий отлетел от них в неизвестном направлении. А вселился мелочный дух лавочников.

Если до 1989 года кузбасские шахтеры были героями наших будней и праздников и на курортах Крыма и Кавказа занимали место нынешних “новых русских”, повадками, статью даже были похожи на них, то теперь они жалки, как бывшие колхозники. И у духовных болезней есть свои вирусы.

Носителями их в Кузбассе тех времен стал известный по советским временам тип горлопана, режущего правду-матку. Народившиеся уже тогда социологи называли их неформальными лидерами. За ними следил КГБ. С ними “работал” партком с профкомом. Некоторых удавалось перекупить, повысив в тарифе или в должности. Но свято место не бывало пусто. Лидер, по задаткам своей души, по природной склонности выступать, властвовать над ближними, опять выдвигался в бригаде, смене, шахте, и все начиналось сначала. Казалось, это закон жизни любого мужского коллектива во всякие времена. И теперь надо бы ожидать появления самородков. Они и в самом деле появляются, но в измельченном виде, не вызывающем ни сочувствия, ни уважения. Эти лидеры, как и их ведомые, работают бесплатно. Живут узко, бедно. Они поражены экземой шкурности по образцу главарей рабочих комитетов 1989 года.

Сейчас эти слова, “рабочие комитеты”, вызывают у шахтеров приступ ярости, но опять же болоночно-пуделевой какой-то, показной, уркаганской. Они красиво рвут рубаху на груди при упоминании о главарях “рабочих комитетов”, кричат: “Покажите нам их! Дайте нам их!” Но сами и шагу не ступят, чтобы найти и взять тех своих вождей, призвать к ответу. Потому что в передрягах последних лет искорежена, изломана оказалась сама шахтерская душа: в первый забастовочный год заработок шахтеров вырос фантастически. Можно сказать, они тогда купились. А можно сказать — продались. Растоптали “Горный Устав” на площади Кемерово, демонстративно сожгли. Презрели государственников в себе. Возжелали стать “просто гражданами”. И получили подлое гражданство из комолых рук Ельцина, которые они и сейчас еще готовы целовать, лишившись не только профессиональной, но и человеческой гордости.

…Бесы московские и прибалтийские слетелись тем летом в Кемерово. Без них бы простоватые местные главари в конце концов все равно попались в сети обкома и остались в лоне корпорации. Но заезжие политические пройдохи провинциальным обкомовцам были не по зубам. А вкрадчивые прибалты казались неопасными. И вот именно эти одержимые пришлые люди в кожаных куртках, которые были тогда еще в диковинку, и стали делать политику в Кузбассе. Как говорили большевики в начале века — “оседлали рабочее движение”. Кабинетным обкомовцам ногу в стремя было не поднять. В герои и вожди взошли Голиков, Асланиди, Михалец. Уже забытые ныне. И Кислюк, о котором тоже скоро забудут.

Это был звездный час “рабочих комитетов”. Под лозунгами: “Мыла и колбасы!”- они выросли до борцов за справедливость. Кипела работа по “согласованию протоколов”. Гонцы летали в Москву и обратно чуть ли не два раза в день. Спорили о будущем “рабочих комитетов”. Партией быть или общественным движением.

В этих поездках в столицу и обратно, как потом выяснилось, стали завязываться и деловые контакты с новыми бизнесменами, которые хотели бы торговать углем через свои конторы. Они ссужали вожакам большие авансы. Обговаривали условия. Гонцы становились посредниками. Именно тогда зародилось это паразитное племя, и именно в среде новых вождей.

Нужна была крыша — свой человек в кресле губернатора, тогда еще оно называлось по-другому. И тут подоспел август 1991 года. Кислюк с представителем президента Малыхиным полетели “защищать “Белый дом”. Вовремя подставились, как и Немцов. Прогнулись, и как верные соратники получили посты. Немцов — нижегородский, Кислюк — кемеровский.

Кислюк взошел в этот главный дом на площади перед десятиметровым памятником Ленина и стал править. Казалось бы, шахтеры добились власти вместе с этим “вырази- телем их чаяний”. Но вслед за митинговыми и площадным периодом рабочего движения Кузбасса кончился и период народный. Лидеры отслоились, присягнули Ельцину и стали обычными администраторами.

Еще в 1992 году обманутые шахтеры собирались толпами на той же площади Кузбасса, так же возмущались и кричали, звали к себе любимцев-вожаков из здания бывшего обкома, вопили о несогласии с гайдаровскими реформами, но им уже отвечали: “Шок необходим. Без него ничего не получится. Потерпите. Потом будет лучше, чем было”.

Шахтеры опять объявляли забастовку, кричали поверх голов “рабочих комитетов” в Москву, пытались дозваться своего главного вождя Ельцина, но их деформированное, демократизированное сознание уже было не свободно, их воля уже была скована соглашательством. И в октябре 1993 года им показали, как с ними теперь будут обходиться — расстрел их единомышленников в Москве транслировался в Кемерово по всем каналам…

Довольно унылый вид имеют теперь кузбасские шахтеры — и на улицах Кемерово, и в шахтах, и в своих рабочих поселках. Но я видел гордых, сильных, независимых шахтеров на улицах Ленинск-Кузнецка, когда они собрались в центре города на защиту своего мэра Коняхина. В них вселился новый, свежий дух сопротивления, в Коняхине они узрели нового лидера. Но… доскажем сначала историю перерождения главарей кислюковского толка, ставших перекупщиками угля.

3. ПЕРЕКУПЩИК

“Организованная преступность в каждой старательной артели требует и получает по 10 процентов золота, криминальные структуры диктуют, по какой цене отправлять продукцию, вокруг каждой шахты расплодилось по пять-шесть посредников, которые перепродают друг другу уголь, взвинчивая на него цены, и налоги не платят”.