Коллектив авторов - Традиции & Авангард. №1 (8) 2021 г.

– Ну, давайте на «ты»…

– Давайте… – усмехнувшись, повторил за ней Зорик. – Где подружка твоя?

– Светка? Да к ней пришли. – Леля махнула рукой в сторону вестибюля.

– А ты сама-то с чем здесь? С виду вроде на больную не похожа.

– Да ничего особенного, так, обострение гайморита, даже температуры не было, – пожала плечами Леля. – А вы? А ты? Травма? – Она зачем-то показала на свою переносицу.

– Да нет, мне нос не ломали, я же не боксер, – усмехнулся Зорик. – Отправили носовую перегородку чинить.

Он сидел, облокотившись предплечьями на свои колени, и смотрел перед собой, лишь слегка поворачивая голову в Лелину сторону, и она, сидя в углу дивана и поджав ноги, видела в основном его ухо и затылок.

– А что с ней? С перегородкой?

– Искривление. Тренер сказал, если на Европу готовиться, надо исправить.

– А зачем?

Зорик выпрямился, не торопясь развернулся к ней уже всем корпусом и уселся поудобнее, закинув одно колено на сиденье, а локоть – на спинку дивана. Желто-фиолетовый синяк у него под глазом почти прошел, и распухшая переносица приняла нормальный вид. Леля вдруг поняла, что он напоминает ей молодого всадника с монгольской гравюры, которая висит у них дома: прямой нос, высокие острые скулы, широкие брови. Уголки красиво очерченных полных губ смотрят вверх, хотя он и не улыбается. Только, в отличие от серьезного всадника, было в его лице что-то насмешливое и по-мальчишески задорное.

– Там нагрузки будут другие. Я вообще не хотел эту операцию делать. Врач сказал – надо, тренер – туда же. Ну вот, теперь сделали уже.

Он вдруг улыбнулся ей, и Леля увидела, что у него ямочки на щеках.

– Да ты чего такая серьезная?

Глядя на эти ямочки, Леля почувствовала, что вся его взрослая суровость куда-то улетучилась.

– Я серьезная? Да ты сам себя в зеркало видел? Ходишь, как… – Она насупила брови.

– Как наш сержант в армии, – засмеялся Зоригто. – Очень важного из себя строил.

– А ты где служил? – вспомнив недавний разговор про Светкиного парня, спросила Леля.

– Я-то? Недалеко от Москвы, кстати, в Туле.

Леля не поняла, почему «кстати». Она хотела спросить, был ли он в Москве, но вместо этого почему-то сказала:

– А в армию, значит, с искривлением перегородки берут?

– О-о-о, – Зорик махнул на нее рукой, – это им вообще хама угэ!

Леля знала это выражение. По-бурятски оно означало что-то вроде «до лампочки». Ей стало смешно.

– У меня мама отцу так все время говорит, что ему все хама угэ, – улыбнулась она.

– Да? Так ты буряточка, что ли? – прищурив один глаз, спросил Зорик.

– Ну, на четверть, по отцу.

– Хм, ни за что бы не сказал. Ты в маму, наверное?

Полненькая, грудастая медсестра Лена деловито прошла на свой пост, быстро глянув на Зорика, но замечания не сделала, и они остались сидеть на диване, а Зорик, ничуть не смущаясь, проводил Лену оценивающим взглядом. Он учился на третьем курсе физкультурного факультета пединститута, вольной борьбой занимался с детства и сейчас тренировался уже на серьезном уровне.

– Когда выпишусь, тренер хочет меня Мухортову показать. Знаешь, кто это?

Леля не знала.

– Федор Николаевич, мастер спорта СССР. Он чемпиона Европы воспитал, Бориса Будаева, слышала?

– Я совсем не разбираюсь в вольной борьбе, – пожала плечами Леля. – Знаю только, что есть такой борец Руслан Ашуралиев. У меня папа его любит изображать, когда дурачится. – Леля смутилась, потому что папа дурачился с мамой и об этом, пожалуй, не стоило упоминать.

Но Зорик сказал только:

– Ну, Ашуралиева все знают, он чемпион мира, двукратный, из семидесятых. Отец твой борьбой увлекается?

– Он вообще спорт любит. Разный. Теннис настольный, лыжи, велик…

– А ты сама?

– А я плаванием занимаюсь.

– На Авиазаводе?

– Нет, в новом бассейне, на Бабушкина.

Леля так ждала, когда его построят! Бассейн на Авиазаводе был на другом конце города, кто бы ее туда отпустил! А этот – в двух остановках на трамвае, огромный, весь из стекла и бетона, но его все никак не могли сдать. Когда наконец свершилось и Леля пришла записываться в секцию, она уже умела плавать по-собачьи и по-матросски, вразмашку и даже на спине. Молодой тренер в джинсах, с фигурой как у Трубадура из мультика про бременских музыкантов, выслушал ее и сказал: «Ну давай, проплыви один бассейн, я посмотрю». Она старалась как могла, из последних сил преодолевая пятьдесят метров, и когда доплыла до бортика, секундомер показывал минуту двадцать пять. Так что в секцию ее взяли исключительно за энтузиазм. Хотя, может быть, тренер все же увидел какие-то данные. Сейчас, спустя несколько месяцев, Леля уже плыла пятьдесят метров кролем за сорок четыре секунды.

– Кто там тренер у вас? – поинтересовался Зорик.

– Геннадий Николаевич.

– Гена Самарин? Здоровый такой? – Зорик изобразил руками дополнительный объем к своим и без того внушительным плечам.

Она кивнула:

– Ага, Самарин!

– Он наш пединститут закончил, знаю его. Мощный пловец, КМС. Симпатичный? – подмигнул Зорик.

Леля кивнула:

– Да, и самый молодой у нас. А ты после педа тоже тренером будешь?

– Ну да. А хотя, может, и учителем физкультуры в школе.

– Ох, в школу тебе нельзя, – покачала головой Леля.

– Почему это?

– Да в тебя там все девчонки повлюбляются! – Леля прикусила язык. Вот зачем она это сказала? Ей стало так неловко, что захотелось провалиться.

– Да? Думаешь? – Зорик довольно захохотал. – Ну а чем плохо? Физкультуру не будут прогуливать!

– Тоже плюс, – опустив глаза, улыбнулась Леля. Она прижала книжку к груди, выбралась из угла дивана и нашарила на полу свои тапочки. – Подожди здесь минутку, принесу твой свитер.

Перед сном, уставившись в книжку, Леля снова и снова прокручивала в памяти их разговор и этот момент. Она протянула Зорику свитер, а он сунул его под мышку, глянул на нее лукаво: «Смотри, не мерзни у меня больше, принцесса» и улыбнулся своими ямочками.

Жареной рыбой – минтаем или чем похуже – воняло на все отделение, так что на ужин Леля не пошла. Такое она все равно не ела. Решила, что просто выпьет чаю с булочкой, которая осталась от полдника. Она развернула салфетку, откусила румяный, посыпанный сахаром булкин бочок и стала вспоминать весь сегодняшний день. Утром произошло одно событие, которое встревожило Лелю и мысль о котором снова и снова вертелась у нее в голове.

На «кислород», как всегда, было много народу. Девчонки заняли очередь, и Леля взялась по привычке разглядывать хорошо знакомые легкие лыжника. У коктейльной медсестры что-то не ладилось с аппаратом. Она отсоединила трубку и заглядывала в него со всех сторон, когда в кабинет вошла ее коллега:

– Катюш, ну я домой.