Игорь Ярмизин - ПОЭЗИЯ КАМНЯ: ТРОПАМИ ПОТАЕННОГО СТАМБУЛА

Как обычно цивилизаторским началом среди всего этого великолепного многообразия выступили греки. Отстроенный в истинно греческом стиле Византий с населением в 20 тысяч человек быстро стал центром притяжения всей округи, представленной в основном варварскими племенами. Бани, водопровод, колоннады, священные игры, праздники и многое другое для них выглядело просто завораживающе, как привнесенное с другой планеты.

Но процветание имеет и обратную сторону: оно приманивает лихих людей, захватчиков. Галлы, готы, македоняне, родосцы, персы. Да и греческие полисы, – Афины, Спарта. И, наконец, Рим. Переход от греков к персам и обратно станет не только сущностью ранней истории города, но и предопределит его дальнейшую судьбу как сплава Запада и Востока, в этой точке, как будто, вопреки Киплингу, сошедших со своих мест.

Попытки перенести столицу Римской империи на Восток предпринимались не раз на протяжении многих веков. Еще Цезарь рассматривал как варианты Трою и Александрию. Вот и Константин решил пойти по стопам своего великого предшественника и отправился все туда же, на берега Геллеспонта, в легендарную Трою. Он много успел сделать: нашел место стоянки греков во время войны, могилу Аякса вблизи современной бухты Бешик, очертил границы будущего города и даже возвел на холме ворота. Ночью, однако, было ему видение. Сам Бог (в другом варианте Он действовал через своего посланника, ангела) повелел найти иное место, прямо указав «на Византию фракийскую».

Нужно сказать, что хотя Константин и был первым христианским императором, но он благоразумно предпочитал не складывать «все яйца в одну корзину». Поэтому его любви, почитания и веры хватило не только на Христа, но и на греческого Аполлона, троянских героев и даже на новый культ Непобедимого Солнца Востока. В честь последнего он даже назвал день недели. Название оказалось столь удачным, что и по сей день его менять никто не собирается: Sunday (Sun day, день Солнца, т.е. воскресенье). По всей империи статуи официально посвящались «Августу Константину, Всевидящему Солнцу». Каждый год, в его день рождения, на золоченой колеснице бога Гелиоса мимо трибун Ипподрома провозили скульптуру богини удачи Тихе, которую лишь немного переделали из слегка «загримированной» Кибелы (о ней речь чуть ниже). И Кибеле, и Тихе возводили отдельные храмы. А еще Юпитеру, Юноне, Минерве и, конечно, Христу. Так встретились язычество и христианство. Больше они не расстанутся никогда. Несмотря на безоговорочную победу последнего, язычество продолжит жить в символах, предрассудках, ритуалах вплоть до конца средневековья, да и позже.

Ну а Константин был весьма предусмотрителен и осторожен. Видимо по этой причине он принял крещение лишь… на смертном одре (да и то от епископа-еретика, арианина), что не помешало церкви причислить его к лику святых. Тогдашние наблюдатели, впрочем, объясняли такой поступок исключительно рационально: если креститься непосредственно перед смертью, то шансы попасть в рай возрастают многократно, ведь уже нет ни времени, ни возможности нагрешить.

Официальная церемония торжественного открытия города состоялась 2 апреля 330 г. Она началась с бескровного жертвоприношения (жертвы животных были официально запрещены в Новом Риме) и продолжалась целых сорок дней, до 11 мая. Поначалу жители немного беспокоились насчет своего благополучия в будущем, но после того как получили не только бесплатный хлеб, но и масло, и даже вино, обрадовались и принялись праздновать с утроенным энтузиазмом.

Да, были праздники и была помощь властей, но были и заботы: ежедневно простому человеку приходилось обходить по 7—8 храмов и святилищ, вознося молитвы, оставляя мелкие подношения, чтобы побудить богов моря, небес и земли к участию в своей жизни. Ведь боги, богини, полубоги и духи были повсюду и во всем, а в городе на Босфоре, «благословенном», многоликом и многоязыком, их обитало намного больше обычного. И всех нужно было задобрить, иначе удачи не видать. Отсюда и хлопотливость жизни простого византийца. Хотя, и о себе не забывали. Как писал уже значительно позже византийский историк Никита Хониат: «В Константинополь кто ни приедет – пьян будет. Здесь целыми неделями пьянствуют!».

После праздников официальный статус «второго Рима» закрепили в законе, а чтоб никто не усомнился, текст выбили на порфировой колонне, которую воздвигли на так называемом военном поле близ конной статуи самого императора. Сегодня от нее сохранился лишь небольшой фрагмент, находящийся на Гранд базаре. Цвет колонны выбран не случайно. Порфира или пурпур принадлежали исключительно императорам. Считалось, что в раю свет должен быть именно таким, т.е. неярким, сумеречным. Удивительным образом с этим представлением перекликается современная научная теория о том, что раньше наша планета была не голубой, а пурпурной. Ибо «формы ранней жизни на Земле основывались на ретинале, а не на хлорофилле».

А город поражал современников. Во все времена. Такова была, видимо, его судьба. Все то, что после падения Рима исчезло в Европе на века, продолжало в нем жить и развиваться. Здесь были водопровод и ночное освещение, городская полиция и пожарная служба. Многое было настоящим ноу-хау. Например, впервые в мире появились больницы и гостиницы.

Нынешний Стамбул, – настоящая столица кошачьего царства. Кошек здесь, как и по всей Турции, можно встретить где угодно. Обычно такое уважение к ним объясняют особым расположением Пророка, который как-то даже отрезал полу собственного халата, чтобы отлучиться, не потревожив священный сон хвостатой особы.

Однако, котики «рулили» еще задолго до появления ислама. И тут мы опять возвращаемся к уже упомянутой могущественной и таинственной повелительнице природы Кибеле. Странному и безжалостному существу.

Далеко от Стамбула, в скалах, затерянных в безжизненной и безбрежной анатолийской пустыне, вырублены врата. Они стоят между жизнью и смертью, между нашей реальностью и иными измерениями. Жуткий переход в безмолвии вечности. И здесь мы сталкиваемся с ней, с Кибелой. Самой древней, божественной и зловещей. Ее «род» появился еще 10 тысяч лет назад в Чатал Хююке. Она – мать гор и покровительница Константинополя. В 205 г. до н.э. ее могущество признал сам Рим. Он просил защиты, когда армия Ганнибала стояла «у ворот» и судьба будущей империи висела на волоске.

Мало кто в мире мог сравниться с ней. Но даже всемогущей Кибеле нужны защитники. Ими стали… кошки. С тех пор они – сакральные животные. Еще тогда, на самой заре цивилизации, была замечена их связь с потусторонним миром. С тех пор она всегда вызывала почтение, и даже страх. Сакральная и несколько неземная часть кошачьего существа внушает уважение и поныне.