Дарья Максимович - Соль земли. Люди, ради которых стоит узнать Россию

Школьники часто просятся в наши поисковые отряды. И я считаю, что это очень благородное дело. Недавно в одной закрытой воинской части подходит ко мне молодой офицер, красавец, орденские планки на груди: «Вы меня не помните?» Я не признал. Он: «Ну как же, я пацаном тогда был». И я вспомнил: правда, в начале 2000-х крутился с нами пацан из неблагополучной семьи. Часто с нами ездил, а мы ведь в 5 утра выезжаем, ни разу не опоздал. И в итоге в такого парня вырос: офицер спецподразделения, участник антитеррористических операций.

Раскопки – сильный фактор в плане воспитания. Тот, кто видит своими глазами неприступные немецкие укрепления Миуса, а они были построены специалистами по последнему слову фортификационного искусства, но все же были взяты, кто находит солдата, который пролежал почти 80 лет, зарос травой, но он до последнего бился за Родину, тот переоценивает и свою жизнь.

У меня есть и своя, личная, война. Мой дед по материнской линии, с которым я рос и имел счастье общаться, был танкистом 51-й армии. Он не очень любил рассказывать о боях, так, обрывки воспоминаний. Начал воевать еще в Финскую кампанию, есть прекрасная фотография, которую он прислал домой: вместо погон – петлицы с танками, красиво. Он говорил: «Видишь, как я тут улыбаюсь, мы тогда с друзьями пошли, выпили пива, сделали парадные снимки… А через пять дней я горел в танке, и тех друзей уже просто не было».

Но война – это не только смерть и трагедия. Это еще жизнь и любовь. Именно в моей семье сложилось так, что в самой страшной битве в истории человечества – Сталинградской – дедушка познакомился со своей будущей женой, моей бабушкой. Она была медсестрой, 17-летняя девчонка, доброволец. Дежурила, когда он привез своих раненых. Он требовал, чтобы их не бросили, был мороз, продержат на морозе – все, не спасти. И он бегал, пистолетом размахивал: срочно! Она сказала: я присмотрю за ними, не переживайте. Потом он ее нашел, начался роман… Они договорились, что свадьбу сыграют после войны – если выживут. Шансы у них были минимальные: в Сталинградской битве жизнь танкиста – два дня, жизнь медсестры – три. Это сухая статистика… Но им повезло.

А второй мой дедушка – офицер политуправления Черноморского флота, друг и соратник Цезаря Куникова, нашего прославленного морского пехотинца. Дед командовал морским полуэкипажем при обороне Москвы, а когда враг был отброшен от столицы, попросился к Куникову, в самое пекло, тот под Ростовом воевал. Его перевели, и он участвовал в дерзких рейдах, это зима была 1942 года – тогда диверсионные группы Куникова придумали такой ход: они, по 10—15 человек, на коньках пролетали замерзший Таганрогский залив и так заходили в тыл противнику.

Его жена, моя бабушка, тоже пережила чудовищную трагедию – блокаду в Ленинграде. Она из огромной семьи, 18 человек их было. И уцелели из семьи только двое: младшая дочка (моя бабушка), ее, почти прозрачную, вывезли по Дороге жизни, и ее старшая сестра, она воевала в лыжном диверсионном батальоне.

Поэтому для меня история войны – это история моей семьи.

В поисковики приходят совершенно разные люди – и управляющие банков, и водители маршруток. И на раскопках у нас нет «генералов» и «солдат», нет какого-то социального или интеллектуального разделения; историк, которые книги о войне читает на других языках, и человек, который за всю жизнь ни одной книги не прочел, – все наравне. И всех объединяет одно – личная история: у кого-то дедушка пропал без вести, у другого кто-то воевал здесь. А личные истории – это и есть правда о войне.

Когда выкапываешь солдата, обращаешь внимание на разные-разные детали, которые могут пролить свет на его личность. И кропотливо работаешь с каждым предметом. Ведь что такое армия? Все одеты одинаково. Пояса, котелки, каски – все одинаковое. И чтобы не перепутать, ты свое подписываешь. Вот по этим подписям прежде всего узнаешь, где кто. Но попался нам как-то котелок, где было шесть фамилий. Это почему так – погибал товарищ, и в память о нем вещи делились между друзьями. И вот – шесть фамилий. То есть котелок шесть раз менял владельца, и все они погибли.

Идентифицировать можно и по наградам – каждая имеет свой номер, мы так многих опознали. Именно так и определили первого найденного мной лично бойца. Его звали Щеточкин Александр Иванович, он был политруком, погиб в рукопашной схватке в немецком окопе в июле 1943 года. Хотя в 43-м, во время прорыва Миус-фронта, медали и ордена давали очень редко. Надо было совершить прямо неординарный подвиг. Последнего парня, узбека по национальности, мы тоже нашли по медали «За отвагу». Саберджани Игамбирдиев, 1922 года рождения, в ходе одного боя под Сталинградом вытащил из-под огня 16 своих раненых товарищей-курсантов, а сам при этом был ранен. Мы нашли его в стрелковой ячейке: лежал в ней и отстреливался до последнего патрона. Видимо, прикрывал отход своих. Немцы его гранатами закидали. Очень хочется найти его родственников, поэтому не хороним. Но пока никак не можем их разыскать. Может, с вашей помощью найдем?

Чаще всего родственники бойца хотят похоронить его там, откуда он уходил, – рядом с мамой, рядом с супругой, которая ждала его всю жизнь. Это наша народная традиция. И думать о нас как об иванах, родства не помнящих, вообще неправильно. Всякий раз, когда мы находим родственников, они говорят: конечно, помним, знаем о нем, это же наш прадедушка, вот его фотокарточка. Ну, да, он у нас пропал без вести. Приезжают, забирают останки, хоронят. За какой бы границей сейчас ни жили. Когда начались конфликты с Украиной, мы ни разу не потеряли связь с тамошними поисковиками. Если находим бойца с Украины, передаем им. И они так же поступают.

Останки бывают разные, и об этом тяжело говорить – если это летчик или танкист, совсем чуть-чуть косточек остается: танк и самолет горят же… А если пехотинец, то это почти весь скелет, и можно сделать генетический анализ, мы работаем с медуниверситетом, лабораторией генетических исследований. Нашли несколько лет назад трех летчиков – все останки смешаны, понять, кто есть кто, тяжело, и внучка одного из них, штурмана Дзюбы, сдала генетический материал. Мы тогда сразу установили, кто из них ее дедушка. Похоронены эти пилоты на Аллее Героев Самбекского народного мемориала под Ростовом.

Отправляясь на поиск, ты отправляешься, по сути, на войну. И с теми же опасностями сталкиваешься. Не принято говорить, но каждый год по России гибнет около 10 поисковиков – огромное количество мин, снарядов, гранат все еще лежат в земле. Окоп раскапываешь, бьешь киркой – можешь в камень попасть, а можешь в мину. Даже разжигая огонь на ночевке, надо проверить это место металлоискателем. Был случай, мы сидели вокруг костра, было 8 марта, очень холодно, и вдруг – выстрел прямо из костра! И пуля летит в одного из поисковиков. Ударила в пенек, на котором он сидел. А попала бы чуть выше, в пах, – все, не жилец.