Дарья Максимович - Соль земли. Люди, ради которых стоит узнать Россию

– Благодаря этим поправкам в закон «Об ответственном обращении» (вступили в силу с 1 января 2020 года) звери в России теперь защищены лучше?

– Закон есть, но он не работает. Вроде вот оно, преступление, но людей, которых наказывают, нет. Есть много примеров, когда краснокнижное животные умерло, известен преступник, а уголовное дело не заводят, потому что сложно доказать умысел. В законе все очень поверхностно описано. Вот, например, появляется объявление о продаже филина. Человек нашел птицу, всю в мазуте, он неделю держит ее в ящике, кормит моченым хлебом, а потом выставляет на продажу за три тысячи рублей. Мы делаем контрольный закуп под камеру, изымаем филина. Спасти, к сожалению, не получилось, птица был отравлена нефтепродуктами. А полиция говорит: «Не было умысла!» Так вот же он, умысел – продажа за три тысячи рублей! Человек ненадлежащим образом содержал филина, не обратился за помощью ветеринаров, вместо этого выставил на продажу. Но уголовного дела нет.

За животных должно отвечать государство. И это как раз есть в новых поправках в Конституцию. Я уверен, что когда основной документ страны будет иметь такой пункт, то под него однозначно будут меняться и законы, которые принимались на коленке просто под давлением зоозащитников. А пока за судьбу филина, львенка, леопарда не отвечает конкретный чиновник, мы будем получать вот такие вопиющие ситуации. (30 июня в Дагестане все-таки было возбуждено уголовное дело по факту жестокого обращения с львенком Симбой. – «Нация»).

– Насколько сложно лечить диких животных с их огромными зубами и когтями? Или они понимают, что вы их спасаете, и не причиняют вам вред?

– Это очень опасные пациенты. А главное, злопамятные. В приюте есть тигр, которого мы лечили еще совсем маленьким. Я ставил тигру болезненные уколы в суставы, а мой племянник помогал его держать. И вот хотя уже больше года прошло, если мой племянник подходит к его клетке, тигр рычит на него, пытается схватить. И это уже на всю тигриную жизнь он запомнил.

– А почему они на вас тогда не нападают? Уколы же вы ставите.

– А я стараюсь всякими хитростями побеждать. Если делаю уколы, то даю пациентам игрушки грызть. Симбе ставили по шестнадцать уколов в день, то есть шестнадцать раз в день мы делали ему больно. И когда появились первые улучшения, когда он смог двигаться, то стал на меня нападать – защищаться от боли. Я руки спасал от его зубов с помощью мягких игрушек. Ассистент с ним играет, я в этот момент ставлю укол, и Симба всю злость направляет на игрушку. У нас для этого были плюшевые медведи, черная пантера, а еще одна горожанка с сыном принесли в приют игрушечную львицу. Симба очень любит с ней играть.

Лев – это не собака, которая понимает команды, его нельзя привязать и фиксировать за ошейник. Четыре здоровых мужика иногда не могут такую «кошку» удержать.

– Сколько в вашем приюте животных?

– Около 200 домашних: кошки, собаки, куры, козы и 47 диких. У каждого своя история. Самые громкие, резонансные, случаи, кроме Симбы и Евы, – это пума Атос, жертва цирка-шапито (его закрыли в одной клетке с леопардом, два хищника не поделили территорию – Атос потерял лапу), рысь Марыся, жертва браконьеров и халатности надзорных органов (попала в капкан – и тоже осталась без лапы), амурский тигр Гектор – его малышом украли в Оренбурге из передвижного зоопарка из-под мамы-тигрицы, порвав ему при этом связки. Преступник – гражданин Казахстана. Получил 10 месяцев в колонии общего режима и штраф 600 тысяч. Но это за попытку кражи. А то, что он животное оставил инвалидом, ему никак не вменили.

– Как вы себя чувствуете, когда приходится спасать краснокнижное животное? Возможно, «последнего из». Волнение и ответственность усиливаются?

– «Последние из» – это, наверное, как раз амурские тигры, которых осталось всего шестьсот в дикой природе. Не зря лично президент контролирует их сохранение. Да, это огромная ответственность.

– Вы лично скольких амурских тигров спасли?

– Семерых. Пожалуй, самая душещипательная история у тигрицы Ады. Пострадала в цирке тигренком. Девочка с Адой фотографировалась, тигренок зарычал – девочка испугалась и уронила его на бетонный пол. У тигренка серьезное повреждение позвоночника. Мы выходили. Сейчас Ада живет у дрессировщика Цирка Никулина, даже в кино снялась – в фильме «Скорый «Москва – Россия» со Светлаковым.

Лечить – это одно, а есть еще реабилитация. Попробуйте животное держать на соответствующей диете, найти нужные продукты в городе. Но зато потом, когда ты их выходил и выпускаешь, особенно в дикую природу… Вот лебеди – после длительной терапии полетели над озером. Вот рысь, которая попала под машину, через год реабилитации убегает от тебя в лесную чащу. Останавливается, поворачивается и смотрит тебе в глаза, будто бы с благодарностью. И уходит в лес уже навсегда. Когда тебе удается вывести животное из тяжелого состояния – это всегда большая победа.

– Карен, я по-простому спрошу. А вот когда люди такое с животными творят, вам не хочется дать им в морду?

– Конечно, хочется. Но им не в морду надо, им бы другое наказание. И оно уже есть. Всех их не минует божья кара. Где все эти передвижные зоопарки сейчас? Разорились, обанкротились. Коронавирус помог. А они ведь ничего больше не умеют, кроме как мучить зверей, поэтому стали попрошайничать, просить помощи. Но пришло время отдавать долги. Они обязаны сейчас продавать свои машины, свои золотые цепочки, чтобы прокормить зверей. Цирки с животными не запрещают, но к 2022 году для всех цирков, всех зоопарков вводят более жесткие нормативы. И уже сегодня владельцы частных зоопарков объединяются в коалиции и начинают жаловаться, что эти требования невыполнимы, это очень дорого, что во время пандемии они не зарабатывали и вынуждены будут прекратить работать. Пусть прекращают. А если хочешь работать, обеспечь все требуемые условия. Я очень часто как ветеринар бывал за кулисами цирка. Лечил и слонов, и бегемотов – кого только не лечил. Я вам точно скажу: все их болячки от неправильного содержания. Без слез не взглянешь, в каких условиях они там сидят, в этих клетках. Владельцы цирков же никого за кулисы не пускают, а если нанимают местных рабочих на гастролях, то отбирают у них телефоны, чтобы никто ничего не мог снять. Да, на арене – красивая картинка, а что внутри творится – это страшно.

– Кого из своих животных вы не можете забыть? Так что до сих пор комок в горле. Кроме вашего «первенца» Жорика, конечно. (С амурского тигра Жорика, жертвы передвижного зоопарка, Даллакян и начал лечить диких животных десять лет назад. У тигренка буквально сгнила морда, доктор выхаживал его полгода, а когда готов был отдать хозяевам, те сказали, что тигр теперь «некрасивый», зрителям такого не покажешь, и они его усыпят. Тогда Даллакян бросил клич, и челябинцы собрали 150 тысяч рублей. Жорика выкупили, а затем отправили в тайгу, в центр реабилитации диких животных. – «Нация». )