Александр Брыксенков - Северный сфинкс. На пределе. 11-я серия

А вот рельефы Пергамского алтаря возвратили. Перед их отправкой в ГДР специалисты из Музея прикладного искусства сняли с них копии, которые Эрмитах передал Музею прикладного искусства. Их разместили на галерее главного выставочного зала музея.

Вот посмотреть на эти копии и отправился Барсуков в этот знатный музей. Его интересовали два вопроса: не задавили ли своей массой эти каменные плиты трепетные экспонаты музея и как вписались пергамские древности в совершенно чуждую для них музейную экспозицию?

Музей Барсукова очаровал. Причём не столько своими экспонатами, сколько архитектурой и убранством его залов. Архитектор Месмахер, который построил зданье музея (1896 год), использовал практически все академические архитектурные стили при создании его интерьеров (там есть зал и в русском стиле, называется «Теремок»). Разукрасил их лепниной, колоннами, расписными сводами. Барсуков ходил, как в сказке.

Центральный выставочный зал Музея прикладного искусства с копиями Пергамских мраморов на галерее

А размещение пергамских копий оказалось очень тактичным. Они, расставленные вдоль стен галереи, воспринимались не как экспонаты, а как монументальные настенные украшения.

Теперь Барсуков во всю расхваливает перед родственниками и друзьями Музей прикладного искусства и настоятельно рекомендует посетить его. И вам, уважаемый читатель, рекомендует тоже.

Проспект Художников, 10. Петербург

Людка, ярко раскрашенная в пёстрой шали на плечах, ошивалась возле подъезда капитального кирпичного дома, в котором она и жила. На шестнадцати этажах этого дома размещалось сто квартир. Характерно, что во многих квартирах жили не их хозяева, а разношерстная молодёжь: студенты, торговцы с юга, молодожёны и т.п. Хозяева же (в основном пенсионеры), сдав свои апартаменты в аренду, обретались на дачах, и в деревнях или у родственников.

Барсуков был старожилом. Он обитал в доме со дня его заселения, то есть с 1980 года. Раньше-то он знал всех жильцов дома и по лицам, и по именам, теперь – только соседей по этажу, да и то не всех Часть первоначальных квартировладельцев повымерли в девяностые, часть переехали на новое место жительства. Вместо них поселились какие-то нелюдимые субъекты, отгородившиеся от внешнего мира крепостными дверями с хитроумными запорами. Остальная публика часто менялась и он её не знал. Барсуков не знал этих озабоченных молодых мужчин, а Людка всех их знала. Именно их она подкарауливала, прохаживаясь по бетонному крыльцу дома. К каждому из них, входящему в дом или выходящему из него, она цеплялась с банальной просьбой типа: «Юра, дай сигаретку.»

Многие брезгливо бросали: «Не курю.», некоторые оделяли женщину сигаретой, а иногда какой-нибудь загорелый субъект заводил с ней разговор, который кончался тем, что собеседник бежал в магазин за водкой, после чего оба скрывались в недрах дома.

Сегодня день был неудачный: никто с Людкой беседовать не хотел. Промаявшись у дома до обеда, она в полдень переместилась к винно-водочному магазину. Постоянные посетители магазина знали Людку как «честную давалку». Денег за свои услуги она не брала, довольствуясь выпивкой.

Секс для Людки был всё. Кроме секса её больше ничто не интересовало. Да ещё и водка была в интересе, но это как довесок к сексу. Людкин женский механизм, очевидно, имел какой-то изъян, какую-то разрегулировку и поэтому фурычил на бешенных оборотах.

Это началось с подросткового возраста. Ещё будучи школьницей она имела целый штат поклонников. Пацаны за ней следовали стайкой. Поломавшись он выбирала понравившегося ей паренька и они удалялись в квартиру к Людке, откуда предварительно по мобильнику выбивалась её мать. Теперь-то она жила одна. Мама умерла год тому назад, брат Сашка перебрался в Москву, дочь, семилетняя Катька, жила то у бабушки, то у тётки Веры

У винного магазина положительных шансов тоже не просматривалось. Постоянные клиенты торговой точки хорошо знали Людку и уже не интересовались её подержанными прелестями. А азиатская публика, у которой Людка пользовалась спросом, ещё не освободилась от работ на обеденный перерыв. Азиатов Людка ценила. Оторванные от дома, от жён, они были активны и на сексуальной ниве очень трудоспособны, что вполне устраивало азартную женщину.

Вместо какого-нибудь таджика подошёл к ней Колька Сечин, развязный, нахальный тип. Они, в своё время, учились в одной школе, только Колька был на класс старше её. Он отозвал, удивлённую его вниманием Людку, в сторонку и сделал предложение:

-– Людка, есть блатная работёнка. За считанные минуты косарь срубишь.

-– Ну, Колян, ты как Хотабыч! Что делать-то надо?

-– В течение недели каждое утро помаячить у одного дома и записать во сколько некий господин выйдет из дома и сядет в машину.

-– И всё?

-– И всё, но есть специфика: полный молчок. иначе язык отрежут, а может что и покруче случится.

-– Согласна.

Колька сказал, чтобы она запомнила адрес и показал фотографию молодого , красивого мужчины. После чего вручил задаток в 500 рублей и проинструктировал:

-– Чтобы не засветиться, ты особенно-то близко у подъезда не вейся и каждый раз меняй верхние шмотки. Начинай наблюдение с завтрашнего дня. «Меняй шмотки, – хмыкнула про себя Людка, – как будто, у меня королевский гардероб».

Женщина обрадовалась деньгам. Она постоянно нигде не работала, а денег от случайных халтур едва хватало на пропитание. За свою двухкомнатную квартиру она узе давно не платила, а на угрозы выселения бесшабашно обещала взорвать к чёртовой матери жилищную контору вместе с гадюками там обретающими.

На следующее утро Людка ухе в шесть часов была на посту у элитного дома на проспекте Художников. К её удовлетворению, место оказалось людным: автобусная остановка, продуктовый магазин, какой-то колледж.

В 7.15 к подъезду дома покатил мерседес, а через пять минут после этого на крыльце появился фигурант с двумя милыми девочками, которые с обожанием так и вились возле папы, радуясь общению с ним. Отец с детьми сел в машину и мерседес исчез. Людка закрыла вахту.

Мужчина был пунктуален. Уже третье утро он раз за разом выходил с детьми из дома роно в 7.20. И так же до Людки раз за разом всё отчётливее доходило, что этого мужчину скоро завалят. А этого ей остро не хотелось.

Барсуков и Людка были приятелями. Он в отличии от многих не третировал Людку, а она доверяла ему и иногда обращалась за советам. Барсуков очень жалел несчастную женщину и после каждого разговора с ней расстраивался, понимая, что ничем помочь ей не может.