Максим Сазонов - Как я выжил в Японии. Записки инопланетянина

И пример тому не только официанты, молодые ребята (студенты?) из того «где-то», где я обедал, которые подбегали спросить, правда ли я говорю по-японски, но даже работницы билетных касс, как сегодня на автовокзале.

Сегодня, пока я ждал автобус до смотровой площадки на горе Хакодатэ, на вокзал, или на остановку, будет точнее, ввалилась толпа человек десять, явно из тех самых забытых богом уголков Хоккайдо, причём даже из ещё более забытых, чем те, которые я видел из окна поезда, потому что в их уголок даже электрички не ходят, и они ждали автобус, чтобы туда уехать.

Толпа аборигенов действительно, надо признать, была более чем колоритной. Во-первых, они выглядели в точности как любой житель глухой сибирской деревни, т.е. небритые и одетые непонятно в какие фуфайки, телогрейки и китайские пластмассовые штаны «Адидас» с пузырями на коленках.

Во-вторых, они как на подбор были 9 маленьких, полненьких, кругленьких бабищ и один длиннющий под два метра худющий мужик, в-третьих, они разговаривали на таком дремучем диалекте, что я сперва, увидев их ещё на улице, решил, что это китайцы, и только оказавшись с ними в одном зале ожидания, и то через некоторое время, понял, что они говорят по-японски. Но несмотря на то, что некоторую часть слов я ухватывал, общий смысл разговора для меня так и остался тёмен. Но они были очень эмоциональны, размахивали руками, ногами, кричали так, что скоро вокруг них не осталось никого (а может, они того и добивались?). Так вот. Работники кассы позволяли себе неслыханную дерзость: они их слушали, переглядывались и хихикали. То есть вели себя совсем как живые.

Продолжим. Пообедав, поумилявшись наивности официантов, я вышел на улицу, сел в трамвай и поехал в Мотомати. Не знаю, уместно ли перевести это как «старый город», но, по сути, это оно и есть, а потому так и будем его называть.

И вот тут-то всё и началось. Во-первых, остановка, где я вышел, называлась Дзюдзигай. Люди, смотревшие «Кошачью благодарность» Миядзаки, меня поймут. Те же, кто не смотрел, чтобы было понятно… это то же самое, как, скажем, выйти из поезда на станции Простоквашино. Примерно те же эмоции. Я его даже сфотографировал.

Огромный район, где каждый дом имеет историю в несколько сотен лет, где в одном квартале стоят православная церковь, католический костел, протестантская – что там у них? Кирха это у лютеран, кажется, – буддийские и синтоистские храмы, и всё это неземной красоты, мощёные улочки, тяжёлая черепица японских крыш и розовые домики-игрушки в английском стиле, невообразимо дикая смесь японского, европейского, старого, нового, в самых разных пропорциях и комбинациях.

Тэрамати, или район храмов, где несколько буддийских храмов стоят рядом, а одному из них уже около 300 лет, русское кладбище, к сожалению, было закрыто, и я его посмотрел только через забор, но на нём такой порядок и чистота, каких не сыщешь на кладбищах в России.

Старый город превзошёл все мои ожидания. У меня и в мыслях не было, что там может быть так здорово.

Где-то в пятом часу, когда я уже порядком подустал, я решил, что надо бы ехать в гостиницу, которую я забронировал, а то меня там потеряют. Дополз до конечной трамвая (можно было и пешком, но хотелось побыстрее в тепло). Пока ждал трамвай, побеседовал с милой бабушкой. Беседа не была оригинальной. «Вы откуда?» – «Из России». – «В России холодно?» – «Ну как вам сказать». К счастью, подошёл трамвай, она не успела задать следующий вопрос, а я оказался избавлен от необходимости отвечать, что японскую еду я ем.

Заселившись, бросив вещи, я наконец-то сел первый раз за день (не считая обеда). Посидев 20 минут, схватив фотоаппарат наперевес, я снова кинулся в Старый город. Было уже около пяти, ночь, но я должен был повторить весь свой круг, недаром же я купил штатив для фотоаппарата. (это я молодец, кстати). До Тэрамати, правда, я уже не дошёл, потому что к тому моменту на ногах я был уже больше 12 часов, а спал накануне всего 4. Слегка покачиваясь на ходу и одним глазом уже видя что-то похожее на сон, я побрёл в отель.

По пути мне попался продуктовый магазин. Решив, что вот он, ужин, я зашёл в него и взял всё то, что обычно берут себе люди поесть вечером в гостинице: растворимой лапши, колбасы и хлеба. Я просто подумал, что неизвестно, как завтра (сегодня) я смогу поесть, а с колбасой и хлебом в рюкзаке я точно не пропаду.

Придя в отель, я начал готовить нехитрый ужин, и тут то вскрылось страшное: лапша. В смысле я её открыл и понял страшное. Видимо, японцы берут растворимую лапшу, чтобы есть её дома. А дома у них есть то, чего нет в отеле. Нет, не кипяток, у меня был кипятильник. Палочки!!! В лапше не было палочек, не было вилки, не было ложки, не было ничего, чем её можно было бы есть. К этому я оказался совершенно не готов.

Поскольку я только вылез из ванной (да, совсем забыл, первое, что я сделал, придя в отель, – нырнул в ванну). Так вот, идти на улицу под дождь искать палочки я был уже не в состоянии, даже спуститься в холл, попросить палочки на стойке я не мог. Для этого надо было из чистой сухой пижамы переодеваться в мокрые (под дождём!) холодные джинсы (в номере висело объявление: «Пожалуйста не ходите в пижаме по коридору»).

Но русские не сдаются. Тем более голодные русские. Тем более когда лапша уже залита кипятком. Так что я героически решил лапшу выпить.

Пить лапшу оказалось сложным делом, особенно с непривычки, особенно тяжело без подготовки было пить длинный зелёный лук, потому что лицо не входило в чашку.

Но тут меня посетила гениальная идея, и я ей до сих пор горжусь! Единственный предмет в номере, которым можно удобно цеплять лапшу и который наверняка стерильно чистый, это… вы только сядьте… В общем… Я ел лапшу и сам плакал от смеха, всеми силами стараясь не подавиться, потому что единственное, чем можно было есть лапшу, и чистое, то, что точно никто не трогал, это… да… зубная щётка.

Есть лапшу зубной щёткой не так удобно, как палочками, но гораздо удобнее, чем её пить.

Победив лапшу и выпив чай, я упал спать. Так и закончился вчерашний день, подаривший мне множество открытий и несколько сот использованных мегабайт памяти в фотоаппарате.

(И наконец-то он кончился, а то я пишу уже 2,5 часа, у меня отсыхает рука и кончилась половина ручки, которую я специально на вокзале купил, раз уж оказался без головы и почему-то не взял с собой.)

Сегодня я встал где-то в 8. Ну ладно-ладно, в полдевятого. На 8 у меня был будильник. Позавтракал и отправился дальше бродить по первому в Японии городу, открытому для иностранных судов. Короче, я пошёл в порт. В порту тоже сохранилось огромное количество всего исторического. Ещё я как-то сегодня понял, что такое лабаз. Вот ты на него смотришь и понимаешь, что это – лабаз, и лучшего слова даже придумать нельзя.