Алексей Болотников - Тесинская пастораль. №6

Эх ты, жизнь, жизнь… будущее…

Мемуары?.. Мемуары!

Их пишут разные «выдающиеся», то есть ученые, композиторы, артисты, писатели и т. д. Чтобы увековечить свою жизнь и деятельность. А что толку? Умрут – и не будут знать, что о них думают и говорят. Для потомства? Эх! Ладно…

Вот я задумал написать свои мемуары, описать свою жизнь в подробностях, чтобы сохранить в памяти. Хотя, по правде сказать, многое улетучилось. Когда думаю об этом, о написании – возникают разные мысли. Но, боюсь, что в момент написания не все возникнут. Может, потом что-нибудь будет возникать, и хоть задним числом – вставлять.

Когда я просил у Маши стержни, она спросила «что пишешь?» Сказал: «Мемуары». Она говорит: «Потом издашь?» Эх, Маша! Кто их будет издавать? Хотя почему бы и нет?

Пишут всякие-разные, не только выдающиеся, но и менее… то есть разные. И жизнь их не очень отличается от моей. В моей жизни тоже есть кое-что поучительное. Может, я не смогу так философски описать, как некоторые. Читаю некоторые книги, там развивают такую философию – понять невозможно. Я буду писать просто, без философии, что как было. И что думал.

Итак, всякая жизнь начинается с рождения. И я тоже однажды родился.

Это произошло 5 января 1917 года в деревне Лялино Саянского района Красноярского края. И вот удивительно: я вроде как помню свое рождение. Это трудно описать. Не помню до трех-четырех лет ничего, а это помню. Как какой-то сон, хотя у детей такого возраста снов вообще не бывает. Свое раннее детство 1922-23-24 года я помню очень смутно. Только, наверное, с 1925 года могу более подробнее вспомнить кое-что.

Помню свою деревню Лялино, где я родился. Деревня как деревня, в несколько десятков домов 4 4 В «Списке населенных мест» записано: «деревня Лялина входила в состав Агинской волости Канского уезда Енисейской губернии». Год заселения – 1911. В деревне Лялино насчитывалось: 1917 г. дворов 28 (переселенцев) всего жителей 179 л.м.п. 102 л.ж.п. 77 В первой половине 20 века подвергли репрессиям уроженцев деревни. С фронтов ВОВ не вернулось? уроженцев деревни. Не вернулось из районов военных конфликтов 20—21 вв.? уроженцев деревни. В настоящее время деревни не существует. Источники: «Списки населенных мест Енисейской губернии и Урянхайского края по данным Всероссийской сельскохозяйственной и земельной переписи 1917 года» Красноярск, 1921, стр.30 п.740 . Лесок, видимо. И речка была почти рядом, где мы играли с братишкой Алешой. Старших братьев я почти не помню, вроде их и не было. Старшая сестра Парасковья, наверно, уже была замужем в другом селе. Но остальных – Екима, Евмена, Наталью – я по тому времени не помню. Из родни недалеко от нас жила моя крестная… Один раз меня водили к ней. Один раз в жизни меня водили в церковь в с. Малиновка, где меня крестили на причастие. Больше, кажется, я в никаких церквах не бывал. Родители хоть и верили в бога, но, по-моему, очень религиозными не были. Праздники справляли, в церковь, по-моему, они не ходили. В деревне у нас её не было.

Ходил я тогда в длинной рубашке, вроде платья, без штанов.

Примерно в 1926-м мы переехали в другую деревню, которая называлась Пермяково, но ее люди звали как-то иначе. Там я начал учиться в первом классе. В то время в стране председателем Совнаркома был Рыков 5 5 Председатель Совета Народных Комиссаров СССР . Это я запомнил потому, что в школе был его портрет. И что-то учительница о нём говорила. Проучился я в этом классе всего 3 месяца.

Как выучил азбуку и чему научился – не помню. И почему только три месяца… Наверное, мы оттуда уехали.

Однако уехали не зимой, а летом. Вот и поехали на юг, в Минусу. До станции Уяр добирались на лошадях. Поездом очутились в Абакане. Потом на пароходике добрались до Минусинска. В Минусинске остановились в заезжем доме по Бограда, рядом с базаром. Там я впервые увидел велосипед. Почему-то он мне запомнился.

Ну, ладно… Мои родители выехали из Белоруссии в 1913 году. По какой причине – я так и не узнал.

( продолжение в «Тесинской пасторали» на 2017—2018 гг. )

День обещал быть солнечным. Галюсе пришло в голову поехать по грибы в бор. Сегодня был первый день отпуска, и я, несмотря на странность поездки, с удовольствием согласилась. Люблю бродить по лесу!

– Ну, ты где? – орала в трубку Галка. – Я устала стоять!

Чертыхаясь, пулей полетела вниз по лестнице. У подъезда стояла красавица «Субару» ярко-красного цвета. Рядом нервно курила сигарету моя подруга, высокая блондинка с раскосыми зелёными глазами. Большая грудь, тонкая талия и длинные ноги, всегда приковывавшие к себе мужское внимание. Вот и сейчас, скользнув взглядом, я увидела восхищённые взгляды соседских мужиков.

Как и надо было ожидать, грибов в лесу не было. Умотавшись от ходьбы по холмам и перелескам, набрав грибочков лишь на небольшую жарёху, мы решили оставить это занятие и искупаться в ближайшем озере.

Какие же у нас места! Не устаю удивляться пейзажам Сибирской земли. Как хорошо и спокойно. Душа поёт… Одно огорчает: не хватает ей хозяина, любящего и заботливого. Вода, прохладная и прозрачная, манила к себе.

Поймав хитрый Галюсин взгляд, поняла: день на этом не закончится.

– Ну, поедем ко мне готовить ужин? – подтвердила мою догадку подруга.

– А почему нет? – подумала я. – Первый день отпуска, первая поездка по грибы. Грех не отметить.

Домой ехали с песнями. Мысленно каждая из нас уже жарила грибы и доставала запотевшую бутылочку из холодильника. Какой русский не любит быстрой езды… к накрытому столу?

Когда две взрослые женщины встречаются, чтобы поболтать… стопочка за стопочкой… Галюся рассказывала мне об очередных ухажёрах. Конечно же, случались иногда достаточно длительные отношения с мужчинами и у меня, однако, в сердце не запал ни один из них.

Выпив в третий раз «за любовь», Галюся затянулась сигаретой и, пуская дым колечками, снисходительно произнесла:

– А хочешь, подарю… номер телефончика?».

– Ты что, с ума сошла, – отмахнулась я. – По телефону никогда не знакомлюсь!

– Ничего, – захохотала Галюся, – у всех бывает первый раз! Никитой звать, между прочим.

Имя Никита мне всегда нравилось, но среди знакомых мужчин с таким именем не было никого.

Выпив ещё по рюмочке, мы затянули одну из наших любимых песен.

День близился к вечеру, в окна стал заглядывать мягкий оранжевый луч заката. Мы пели про большую любовь, про мужчин, которые нас не понимают. Спиртное делало понемногу своё дело. Сердце заходилось немыслимой тоской по тому единственному в мире, который «полюбит, поймёт, возьмёт за руку и никогда не отпустит».

Телефонный звонок прервал нашу идиллию. Галюся уединилась с телефоном в руках, и по её воркующему голосу стало понятно: звонит Он.