Алексей Болотников - Гать

Вся СТИХИйная гать

«Гать» – новая книга стихов и прозы Алексея Болотникова, продукт этапа творческой жизни. Подназвание «Вся СТИХИйная гать» объединяет нескольких циклов создания стихов. Точнее, периодов работы над тем или иным циклом. И циклы имеют заголовки: «Первобытная эра», «XX век. Студенческая эра», «XX век. Экспедиционная эпоха», «XX век. Сезон туманных перспектив» и другие, объясняющие читателю и временные рамки написания стихов и их тематические особенности.

Название книги «Гать», ведущее к понятию «дорога через болото, настил через трясину», выбраны автором в процессе осмысления творческого пути. «Гать делается из сучьев, жердей, бревен, уложенных обычно поперёк движения. Гатить – строить гать через болото». Именно такими представляются автору стилевые особенности его творений – зыбучесть метра и ритма, трудоемкое построение, психологический романтизм, образное многотемье… Конечным итогом выбора является непременное преодоление непроходимых троп и дорог. Словом, оптимизм жизни.

«Гать» увлекает читателей поэтическим колоритом авторской философии стихов. Их жанрово-тематическая сторона то склоняется к легкости бардовской поэзии, то выделяет новые жанровые тенденции: стихи-размышления, стихи-диалог, стихи-пейзажные зарисовки и другое. Из многообразности родился сложный и увлекательный симбиоз поэзии автора. В книгу включены: поэма «Тебе я кланяюсь, село» и восемь глав из книги «Экспедиция называется…», содержанием не выпадающие из образа «Гать».

Первобытная эра

***

Стихи – коробочки со спичками.

Строка – нацеленный запал…

Лежат, пожарами напичканы —

Бризанты, тол иль аммонал… —

Они, стихи мои горючие,

Пером ли вписаны в строфу,

Клещами ли в катрены вкручены,

Написаны, как на духу…

Одни – тягучие, как патока,

Как мёд – змеятся и горчат.

Другие – вылиты из пластика,

Блестят строкой, но не звучат.

И всё ж они – костры стихийные,

И всё ж пожары дум моих!..

Лежат не строфами – махинами! —

В коробках спичечных стихи.

Молитва

Господи, благоволи писать

Чистые, изящные глаголы,

Благоволи посмешищем не стать,

Чтоб не распяли:

– А поэт-то голый.

«Чувства не обнажены в стихах!..» —

…Я пишу запальчиво, не мысля…

Но мыслить в стаде, вторя пастухам,

Не Богом, извини, поэт немыслим.

Разреши подняться до тебя!

Я понимаю: зависть, дьявол, эго…

Но дай мне слово… Пастыря любя,

Благоволи записывать… от Бога!

XX век. Студенческая эра

К Меркуцио

Люсе Щегловой

Твой голос, низкий и притворный,

Срываясь на тончайший альт,

Летит по каменной Вероне,

Тревожит каменную даль.

C презреньем к страху и опеке

Ты там, где драка и кутёж,

Ты шут, Меркуцио Монтекки!

Но славно, видимо, живешь!

Злословишь яростно, Меркуцио,

Смакуешь слог свой, словно мед,

А замолчишь – и станет скучно,

И кто молчание поймет?

Но вдруг – случится! – на минуту

Твой крик отчаянный замрет,

А человек услышит муку

И в то отчаянье войдет,

И станет близок человеку

Твой образ мысли и лица…

Но в мире том

От века к веку

Живет предчувствие конца,

От века к веку – мир прекрасен.

Но ты извечно смертен в нем.

А звук молчания напрасен.

А человек и глух, и нем.

***

– Я известная маска,

На карнавале старая.

Таинственная гримаска

И гримаса лукавая,

Заслуженно-окаянная

По вековым анналам

И шепотом осиянная,

И опытная каналья…

Я знаю: не так скучает

Без стрел Амура колчан,

Как руки твои ночами

По нежным её плечам.

И – ни крика, ни стона —

В светлом лепете гамм

Свяжет тебя истома

И бросит к её ногам.

Но только крепче оковы,

И только – мед по усам.

– О, маска, скажите, кто вы?!

– Ромео, шерше ля фам.

Я тоже любить умела,

Но что обо мне сказать?..

Химера, сеньор, химера…

Но есть у меня глаза.

И вижу, как жадно ищешь

Лицо сеньориты Маски.

Знаю, сеньор, ты нищий

Без щечек её атласных,

Без ласки её и…

– Полно терпенье мое пытать!

О, маска, ты просто клоун,

Не время теперь болтать!

В искусстве своем притворном

Ты славишься на веку…

Скажи, сеньорита в черном

Иль в алом она шелку?

– Не горячись, Ромео.

Не всякая плоть – халва.

Ты можешь быть счастлив с нею,

Но помни: шерше ля фам!

Рис. Н. Уляшиной

Автопортрет

Вихор зализан.

Бритое лицо.

Глаза по плошке.

Цвет – поддельный палех.

Губа, как лихо,

Эхает в лесу.

Ну, может быть, ещё…

Душа в опале.

Портрет готов.

Есть что-то от совы…

«Сотри случайные черты…» загула

И ты услышишь беспокойство гула

Одной, случайно взятой, головы.

А ниже —

Абсолютно ничего!

Косой сажени,

Царственной осанки…

– В душе ожог иль поцелуй богов?..

– А в душу не моги таращить зенки.

Пародистам А. Вознесенского

– Ещё чего!

Пародии на лучшего поэта?

Это благородство пули пистолета.

Это одиозы из-за занавеса,

Или нечто вроде «дэз»ы…

Или – коль хотите —

В нашей федерации

Это похерительство

Экстрадеградации,

Это консервация

Экспериментаторства.

Все – антиовация.

Все – антимытаторство!

Настрогают перлы,

Прут, как на рога…

Ишь какие смелые!

Ну, а на фига?!

Натали

Натали, Натали, мой свет!

Лучшей женщине – право бала!

На музЫку запрета нет.

И кружится и кружит зала.

У свечей пикировок тир.

Обнаженье вельможной спеси.

Иноземной страны сатир

Продырявил меня и – весел?

Сноб, живущий века мельком!

Одиозное – и при этом

Тошнотворное! – из знакомств —

Прекратить его пистолетом!..

Мсье Данзас… пистолеты… милый!

Ах, как нынче рука легка,

Проводившая чрез чернилы

Поколения и века…

Камерюнкерство… Этот дар

Монархический давит плечи.

Друг Владимир Иванов Даль,

Растолкуй мне словечко «вечность»…

Ты молчишь? Отчего не рад?

Этот воск, серый гипс лица

Отчего принес на парад

Расставания у крыльца?

Этот бал, Натали… Обман…

Ранит сладкое слово – жить!

Ах, опасно тебя кружит

Белобрысый щеголь шуан.

Натали… Натали… лежит

В январе белый снег лучист.

Что рука твоя так дрожит,

Как осины осенний лист?

И кружится, ложится лист

На лучистый январский снег.

На лучистый январский снег

Человек опустился ниц.

***

«Со мною вот что происходит:

Ко мне мой лучший друг не ходит»

Е. Евтушенко

Ну, что такое, что такое?..

Ко мне бывают эти двое: