Софико Шеварднадзе - Будущее сегодня. Как пандемия изменила мир

Александр Аузан – российский экономист, доктор экономических наук. Декан экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Джеффри Сакс – американский экономист. Бакалавр, магистр и доктор философии Гарварда, с 2002 года работает в Колумбийском университете в качестве директора Института Земли. Лауреат премии Бернарда Хармса.

Владимир Познер – советский, российский и американский журналист и телеведущий, радиоведущий, первый президент Академии российского телевидения, писатель.

Айдан Салахова – советский и российский живописец, скульптор, галерист и общественный деятель, педагог, профессор. Академик РАХ. Член Союза художников.

Джанандреа Нозеда – итальянский дирижёр, обладатель премии «Грэмми» за лучшую оперную запись, главный дирижёр Филармонического оркестра «Би-Би-Си» и главный дирижёр Туринского Королевского театра.

Рем Колхас – голландский архитектор, теоретик архитектуры. Среди его самых крупных проектов Гуггенхайм-Эрмитаж в Лас-Вегасе, центральная библиотека Сиэтла и Дом музыки в Порту. Его бюро разработало концепцию здания для Центра современной культуры «Гараж» в Москве.

Ай Вейвей – китайский современный художник и архитектор, куратор и критик.

Татьяна Черниговская – советская и российская учёный в области нейронауки и психолингвистики, а также теории сознания. Доктор биологических наук, доктор филологических наук, член-корреспондент РАО. Заслуженный деятель высшего образования и заслуженный деятель науки РФ.

Андрей Курпатов – футуролог, врач-психотерапевт, телеведущий, продюсер, бизнесмен, писатель.

Ольга Ускова – российский предприниматель, основатель и президент группы компаний «Когнитив Текнолоджис», заведующая кафедрой инженерной кибернетики НИТУ МИСиС.

Дмитрий Волков – предприниматель, инвестор, философ, коллекционер, деятель современного искусства. Совладелец компании «Дэйтинг Груп».

Константин Новосёлов – российский и британский физик. Лауреат Нобелевской премии по физике 2010 года, член Лондонского королевского общества, иностранный член Национальной академии наук США.

Филипп Кусто – эколог, французский океанограф, режиссёр, исследователь, сын Жака-Ива Кусто и Симоны Кусто.

Сергей Нетёсов – доктор биологических наук, профессор, заведующий лабораторией биотехнологии и вирусологии факультета естественных наук Новосибирского государственного университета. В течение 17 лет работал заместителем директора по научной работе вирусологического и биотехнологического центра «Вектор», где разрабатывают российскую вакцину от коронавируса.

Михаил Фаворов – доктор медицинских наук, профессор, президент компании «Диапреп Систем», в прошлом руководитель Национального центра вирусных гепатитов СССР, региональный директор Американских центров по контролю заболеваемости в Центральной Азии, заместитель директора по науке Международного института вакцин при ООН.

Сергей Альховский – доктор биологических наук, заведующий лабораторией биотехнологии Института вирусологии имени Д.И. Ивановского.

Алексей Аграновский – доктор биологических наук, профессор, вирусолог с сорокалетним стажем. Несколько лет работал старшим научным сотрудником-вирусологом Минсельхоза СССР в Эфиопии. Возглавляет сектор молекулярной биологии вирусов кафедры вирусологии Биологического факультета МГУ.

Хелен Фишер – американский антрополог, исследователь человеческого поведения и автор методик самосовершенствования. Более 30 лет изучает романтическую межличностную аттракцию. Является ведущим экспертом по биологии любви и привлекательности.

Тихон Шевкунов – епископ Русской православной церкви, митрополит, глава Псковской митрополии, священноархимандрит и игумен Псково-Печерского монастыря.

Заранее благодарю читателей за доверие, оно взаимное. Я была бы счастлива, если бы эта книга помогла нам пережить пандемию с минимальными потерями.

Будущее – уже сегодня. У нас больше нет возможности говорить, как Скарлетт О’Хара, «я подумаю об этом завтра». Давайте думать прямо сейчас.

Вначале марта 2020 года я поехала по работе в Лондон. Буквально на моих глазах в Европе произошла вспышка коронавируса. Хотя Великобритания ещё не входила в список опасных стран, после которых надо было обязательно самоизолироваться, с работы пришли указания не выходить в офис. Правда, они носили лишь рекомендательный характер. Тогда слово «карантин» звучало дико. Любое ограничение свободы пугало.

Честно? Сначала я искала варианты, как избежать этой непонятной мне пока меры. Но в день вылета в Москву простудилась. Уже три или четыре года весной я болею ОРВИ с абсолютно одинаковыми симптомами: першит в горле, потом закладывает нос, температуры нет, начинается сухой кашель, теряется обоняние. Я даже знала точный момент, когда простыла: накануне вылета в тонком шёлковом платье на улице ждала, когда мой спутник вынесет пальто. Для прохладного мартовского вечера это было довольно легкомысленно.

Я понимала, что если есть хоть малейший шанс, что я заразилась коронавирусом, то должна обязательно изолироваться дома и беречь людей вокруг.

В Москве в аэропорту никто ничего не спросил. Когда я заходила в самолёт в маске и очках, на меня смотрели как на ипохондрика, хотя со всех мониторов уже кричали о драматических событиях в Италии. В полёте я меняла маску по всем правилам каждые два часа.

И я отправилась в «самоизоляцию» – тогда это слово было новым.

Первая неделя оказалась самой сложной. С одной стороны, я болела. С другой – знала, что именно так болею из года в год. Но при этом слишком много симптомов совпадали с симптомами коронавируса: потеря обоняния, сухой кашель, недомогание, невозможность поднять голову, боли в горле.

Так вышло, я впервые за долгое время оказалась наедине с собственными мыслями: в нормальных обстоятельствах ты всегда можешь отвлечься на работу или досуг. А тут не было другого выхода, кроме как поговорить, договориться, проанализировать, принять, у каждого – своё. Пришлось задавать внутреннему «я» неудобные вопросы, на которые раньше не хотела отвечать, а теперь – просто не могла не ответить. Не могла спрятаться за встречами и делами: нет больше встреч. И нет больше дел. Мир застыл.

Стало страшно. Я видела, что ситуация развивается стремительно: те, кто вчера смеялся над масками, сегодня дезинфицировали пакеты после рук курьеров. И мне, признаюсь, было тревожно и сложно в четырёх стенах московской квартиры. Было непросто разбираться в жизненных дилеммах. Я не могла ни на чём сосредоточиться. Даже привычные отвлекающие манёвры не действовали: ни сериалы, ни соцсети, ни книги, ни телефонные разговоры не могли удержать моё внимание. Впервые за долгое время я никуда не спешила и могла часами просто сидеть, смотреть в одну точку и думать. Точнее, ничего другого я делать не могла.