Конрад Беккер - Словарь тактической реальности. Культурная интеллигенция и социальный контроль

Информационное миротворчество в обширной военной литературе по информационной войне описывается как «чистейшая форма войны». От холодной войны до войны кодов, конструирование мифов, имеющее намерение примирить личностный опыт человека с окружением, использовалось в управлении конфликтами для интеграции и мотивации. Часто отмечалось, что в информационном обществе разведка виртуально выполняет роль, принадлежавшую ранее прямому насилию; тогда Информационное Миротворчество - устанавливающее психологически-культурные параметры через подсознательной силы определения, достигаемые медиацией и интерпретацией, - должно считаться самым современным видом оружия.

Сейчас пиковое время для разведывательных служб, не только государственных, но и частных разведок. Массовое наблюдение, отслеживание данных и обработка информации выросли в основную разведывательную индустрию. Государственная тайная разведка засекречена в интересах национальной безопасности. К экономической разведке доступ преграждают заградительные тарифы, высокие платежи, которые по плечу только корпорациям.

Корпорации, клиенты экономической разведки, по обыкновению поощряют слияние внутренней редакционной информации и корпоративного сектора public relations в медиа. Далее, интересы аккумулированного частного капитала поддерживаются множеством экспертов, публикующих идеологически скорректированные исследования и скрывающих частные выгоды под видом независимых академических трудов. Существует индустрия мозгов, обусловленная корпоративными интересами, с бюджетами в миллиарды долларов, но нет Фондов Наследия Будущего культурной интеллигенции, предусмотрительно не учреждены институты, исследующие многомерные возможности экспериментальной коммуникации людей, за пределами их потребительских функций. Кажется, что контроль за развитием общества - в руках технократических элит, несведущих чиновников и теневых, но агрессивных лоббистов. Пути будущего коммуникации решаются за закрытыми дверями.

Окружение, определенное технологиями, во все большей степени придает очертания нашему обществу, но из сферы общественной дискуссии все более и более исключаются демократические возможности участия. Как представляется, большинство прежних надежд на освобождающие практики в обществе, построенном на информационном обмене, - исчезают, предаются забвению. Вместо этого, возможности информационных и коммуникационных технологий практически неограниченно используются в целях политического контроля и репрессии, их практическое применение становится все более «нормальной» и повседневной составляющей действительности. Использование информационнных технологий как угрозы на случай гражданского несогласия открывает дверь в новое измерение политического и культурного контроля.

К году выхода этой книги высокого разрешения наступление на приватность становится заглавной темой на долгое время. Развитие в таком ключе подготавливалось в течение определенного времени, хотя «11 сентября» вызвало обвал. Проект Европейского Союза по коммуникационному перехвату поверх границ Enfopol и британский законодательный акт "О регулировании следственных органов" (RIPA), позволяющие полиции перехватывать любые сообщения, передаваемые с помощью «системы общественных коммуникаций», стали первыми законодательными инициативами, открывающими путь обществу тотального надзора. Хотя и взятая в 1998 году под контроль Европейским парламентом, система коммуникационного перехвата Echelon, установленная в 1998 году, остается одной из тайн западных спецслужб и находится за пределами досягаемости демократической общественности. Бурное развитие технологий наблюдения и контроля не только полезно в интересах удерживания тех сегментов общества, которые не могут быть интегрированы в экономику машинно-символических манипуляций, но и исходя из долгосрочных соображений гомогенизации общества посредством командно-контрольной технологической структуры - что тоже очень и очень желательно, с точки зрения глобализованных рынков и управления вниманием.

Ситуация все более осложняется также и ввиду того, что новые медиа во все большей степени становятся заложниками интересов драматически концентрирующегося частного капитала, и того, что общественные интересы не находятся под защитой каких-либо политических представителей от общества в целом. Публичная сфера может развиваться наилучшим образом в условиях независимости от государства и доминирующих интересов бизнеса. Логика контролирования медиа-рынка находится в глубинном противоречии с культивированием и формированием публичной сферы; нефункциональность медиа-рынков приводит к критическому дефициту медиа-культуры участия. Обществу, очертания которому придают технологические системы и цифровая коммуникация, следует сохранять перспективу, в которой активное достижение культурной свободы - возможно, и в которой полезность и ценность определяются не только выгодой.

Поэтому представляется необходимым расширить основания понимания, чтобы поддержать широкую дискуссию о политическом значении информационных и коммуникационных технологий, и сообщить представление о сути конфликта. К аспектам развития, которые следует отследить с высоким вниманием, относятся: наступление на приватность и на обмен данными; цифровое разделение (1); сетевое рабство; ухудшение условий труда; исчезновение в цифровой области публичной сферы; расширение авторских прав, приносящее прибыли контент-индустрии и лоббистам интеллектуальной собственности, в ущерб общественным интересам; а также установление односторонних технологических стандартов, милитаризация киберпространства, и новые способы дезинформации.

На этом фоне - способном вызвать более чем разочарование - по всему миру существует и удивляющее множество примеров освобождающего использования информационных и коммуникационных технологий, и безусловно, что они стали сущностной составляющей политического, культурного и правозащитного активизма. Эти группы и индивиды являются теми, кто хранит дух информационных сетей для пользы общества, и показывают пример того, как новые технологии придают силу.