Игорь Ковриков - Записки ритуального агента и другие истории

Участковый заходит в квартиру и сразу проходит в комнату. Врачиха при его появлении поднимает голову.

– Я почти закончила, – говорит она.

Участковый садится за стол и открывает свой портфель, даже не посмотрев на тело.

– Кто родственник? – спрашивает он.

– Я, – Раиса Георгиевна подходит к столу.

– А вы кто? – полицейский смотрит на меня.

– Я бесплатный сотрудник социальной службы от города, – отвечаю я. – Вот мои документы.

– От какого города? – морщится он.

– От города Москва!

У полицейского глаза лезут на лоб.

– Сейчас же покиньте квартиру! – восклицает он.

– Я здесь нахожусь с разрешения хозяйки квартиры, – парирую я. – Это место происшествия, а не преступления, так что имею право.

– Паспорт умершей ей не отдавайте, – говорит участковый, повернувшись к Раисе Георгиевне. – А то потом не найдёте ни её ни паспорта. А могут ещё и вещи какие-нибудь пропасть.

Красавец, думаю я. Только вошёл и даже не спросил имя хозяйки, а уже сделал из меня мошенницу.

Полицейский тем временем разложил на столе свои бумаги.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Раиса Георгиевна, – ответила женщина.

Гениально, опять думаю я. Вообще-то спросить имя надо было сразу.

– От чего наступила смерть? – обратился он к врачу.

– Предварительно – от сердечного приступа, – отвечает докторша.

– Мне нужно двое понятых, – опять говорит участковый.

– Я могу быть понятой, – говорю я. – Второго сейчас найду.

– Посмотрите на лестнице, – произносит он.

Я отворачиваюсь и иду к двери. В этот момент я уже знаю, кто стоит в коридоре.

Выхожу из квартиры и вижу, что у лифта стоит высокий парень. Конечно, это ритуальный агент, которого привёл с собой полицейский и, конечно, он хочет сейчас зайти в квартиру.

– Что там случилось? – спрашивает он.

– Бабушка умерла, – отвечаю я с невозмутимым лицом и, пройдя мимо него, звоню в квартиру напротив.

– А вы кто? – не отстаёт он.

– Родственница, – отрезала я, и дверь открывается.

На пороге стоит полный мужчина в бордовом спортивном костюме.

– Простите, – говорю я. – Вы не согласитесь быть понятым? Умерла ваша соседка.

– Конечно, – кивает он, немного подумав.

– Только захватите свой паспорт.

Мужчина ненадолго скрывается в квартире и выходит уже с паспортом в руке. Мы с ним идем мимо агента, провожаемые его злым взглядом. Наверное, он уже понял, кто я такая.

Заходим в квартиру и сразу проходим в комнату. Полицейский бросает на нас косой взгляд и встаёт из-за стола.

– Вы здесь живёте? – спрашивает он мужчину.

– Да, – отвечает тот. – Я сосед.

– Вы согласны быть понятым при осмотре тела? – опять говорит представитель власти.

– Да, конечно.

Полицейский кивает и проходит в соседнюю комнату. Мы проходим за ним, и начинается осмотр. Участковый смотрит, нет ли каких повреждений на теле, и начинает писать протокол.

– Скажите, Раиса Георгиевна, ваша мама болела? – задаёт он вопрос.

– Сердце… И давление повышалось.

– А лекарства какие принимала?

– Сердечные капли. И вот ещё таблетки на тумбочке.

Полицейский оборачивается и наклоняется над маленькой тумбочкой, стоящей возле кровати. Он раскладывает коробочки из-под препаратов, лежащие на ней, и старательно переписывает названия в протокол.

– Всё ясно, – наконец говорит он. – Криминала нет. Вызываем трупоперевозку из городского морга.

– Я тоже так думаю, – кивает врач и встаёт со стула. – Мы закончили.

Раиса Георгиевна, услышав слово «трупоперевозка», опять начинает плакать. Вряд ли она в этот момент хорошо соображает, но мне надо именно сейчас ей всё объяснить, чтобы сохранить её деньги.

Есть городские морги и есть судебные. В судебные морги отправляют тогда, когда есть признаки насильственной смерти, либо, когда человек умер вне своего дома или в состоянии алкогольного опьянения, и во всех этих случаях производится вскрытие. В остальных случаях отправляют в обычный морг. Но есть ещё новые морги, работающие на коммерческой основе, про которые люди ничего не знают. Их услуги стоят почти в два раза, меньше чем в городском, и моя задача тактично убедить Раису Георгиевну отправить тело именно в этот морг, чтобы похороны обошлись ей дешевле.

– Раиса Георгиевна, я вам не советую отправлять тело в городской морг, – вкрадчиво говорю я.

– Это что ещё за новости, – взвилась врачиха. – Я уже вызвала перевозку из городского морга.

– Я вам советую отправить тело в новый морг, – продолжаю я, не обращая внимания на её замечание. – Условия хранения там лучше, и к тому же стоить это будет гораздо дешевле.

Врачиха многозначительно вздыхает. Не понимаю, какое ей до этого дело. Всё время врачи пытаются склонить родственников умерших воспользоваться услугами городского морга, хотя знают, что он намного хуже, чем новые морги. Может быть, они имеют в этом какой-то свой интерес?

– Но ведь врач уже вызвала перевозку, – говорит Раиса Георгиевна.

– Заказ я отменю, это не проблема, – говорю ей. – И, если вы согласны, я вызову перевозку из другого морга.

– А это правда будет дешевле?

– Посудите сами: городской морг вам обойдётся от двадцати тысяч, а я вам найду морг услуги которого вам будут стоить не больше тринадцати.

– Хорошо, – кивает женщина. – Я согласна.

Докторша проходит мимо меня к двери, громко стуча каблуками. Всем своим видом она показывает своё недовольство. Наверное, ей надо вести себя потактичнее и не устраивать этот спектакль перед родственником только что умершего человека. Но не могу же я сейчас начать ей это объяснять.

Я набираю номер городского морга и отменяю заказ. Потом вызываю перевозку из другого морга, и в это время участковый встаёт со стула.

– Я всё написал, – говорит он. – Предупреждаю вас, Раиса Георгиевна, паспорт умершей никому не отдавайте. Понятые, распишитесь.

Мы с мужчиной в бордовом спортивном костюме подходим к столу и расписываемся.

– Эту бумажку отдадите санитарам, которые приедут за телом, – говорит полицейский. – До свидания.

Он и сосед уходят, а я закрываю за ними дверь и возвращаюсь в комнату. Раиса Георгиевна сидит на стуле и смотрит в одну точку, а я капаю в стакан валокордина и даю ей. После того, как она выпила, пытаюсь её успокоить, но у меня плохо получается. И в самом деле, какие тут можно найти слова?

Когда меня инструктировал психолог, он мне говорил, что нельзя принимать горе других людей близко к сердцу. Это всего лишь твоя работа, и перед тобой чужие люди, которых ты видишь в первый и наверняка в последний раз. Если постоянно переживать вместе с ними, то можно быстро слететь с катушек, но у меня так не получается. Я вижу полные горя глаза родственников усопшего и не могу относиться равнодушно к их несчастью. И я считаю, что это правильно, несмотря на слова психолога.