Игорь Ковриков - Золото капитана Флинта

Приставы гнались за мной целый день и к вечеру загнали в тесное горное ущелье. Я знал, что если окажусь у них в руках, то вряд ли доживу до утра, поскольку добрая королева Анна давно разрешила вешать таких, как я, не дожидаясь суда. Преследователи были уже совсем рядом, и я отчётливо слышал их голоса и надрывный храп их уставших лошадей. Бежать мне было некуда, но и сдаваться без боя я не собирался.

Повернувшись в ту сторону, откуда должны были появиться «ловцы воров», я достал из-за пояса пистолет и приготовился продать свою жизнь как можно дороже. В другой руке у меня была морская абордажная сабля – моё самое любимое оружие. Если умеешь с ней обращаться, то можно легко сражаться с тремя или даже с четырьмя вооружёнными противниками. Приставы уже показались из-за выступа скалы и, увидев меня, торжествующе закричали, но тут случилось событие, которое заставило меня подумать, что Бог всё-таки есть.

В этой части Англии погода была особенно непредсказуема. Вокруг в один миг всё потемнело, и в небе сверкнула молния. Испугавшись раскатов грома, лошади вдруг встали, как вкопанные, громко заржали и попятились назад. Всадники натянули поводья, пытаясь их обуздать, но те стали дёргаться и вставать на дыбы, никак не желая идти вперёд. Тут же с небес рухнул страшный ливень, и стало совсем темно. Сквозь потоки воды я увидел, как «ловцы воров» развернули своих лошадей и погнали их назад к выходу из ущелья. Зная, на что я способен и что терять мне нечего, они не рискнули нападать в такую погоду, да ещё в темноте, несмотря на то, что их было восемь против меня одного.

Мне повезло на этот раз. Я благодарил Бога и даже хотел прочитать какую-нибудь молитву, но, к сожалению, не помнил ни одной из них. Сегодня я остался жив, но всё-таки отчётливо понимал, что это лишь временная отсрочка. Завтра утром, когда станет светло и непогода уляжется, они снова бросятся за мной и будут гнать как дикого зверя, до тех пор, пока не настигнут.

Мне надо было выбираться из этого ущелья и попытаться найти ночлег. Уже несколько дней я не имел никакой возможности нормально поесть, а спал урывками, прямо в лесу на сырой земле. Преследователи постоянно шли за мной по пятам, не давая возможности расслабиться даже на секунду. Я знал, что сейчас они, скорее всего, спустились по дороге в долину, чтобы переждать непогоду в ближайшей деревне. Поэтому мне надо было идти в другую сторону.

Внезапно в надвигающейся темноте я увидел прямо перед собой смутный силуэт человеческой фигуры. Я мгновенно вскинул пистолет, направив его на непонятно откуда взявшегося незнакомца, и взвёл курок. Нервы мои были натянуты как струна, и я чуть было не выстрелил, но что-то в последний момент удержало меня.

Снова полыхнула молния, и при её свете я ясно увидел старого моряка, тянувшего ко мне руки, то ли, чтобы обнять меня, то ли, чтобы вцепиться мне в горло. Голова его была повязана чёрным рваным платком, из-под которого свисали длинные седые волосы, в глазах отражались всполохи молний, а на сплошь покрытом шрамами лице горела дьявольская улыбка, от которой кровь стыла в венах. Это страшное видение преследовало меня в последнее время всё чаще и чаще, наверное, в награду за неоплаченные грехи, и я, конечно же, сразу узнал его.

Этого моряка звали Эндерсон Хэтч, и он был боцманом на «Касатке» – пиратском корабле, на который я попал в своё время волею случая. Он и другие разбойники, с которыми я когда-то ходил под чёрным парусом «джентльменов удачи», появлялись передо мной постоянно – днём в жутких галлюцинациях или ночью в кошмарных снах.

Я на секунду закрыл глаза и сильно тряхнул головой. После этого призрак исчез, но я был уверен, что не навсегда.

Быстро выйдя из ущелья, я оказался на широкой дороге, по которой недавно бежал от «ловцов воров». Влево от меня дорога спускалась в долину, но туда идти мне было нельзя, поскольку именно в ту сторону поскакали мои преследователи. Вправо дорога круто уходила в горы, и там я тоже вряд ли найду место для ночлега. Я ненадолго задумался, но тут вдалеке неожиданно сверкнул еле заметный огонёк.

Светящаяся точка была от меня прямо по курсу, в той стороне, откуда доносился морской прибой. С такого расстояния нельзя было понять, был ли это свет из окна какого-нибудь дома, либо кто-то просто разжёг костёр на берегу. В любом случае мне надо было идти на этот огонь в надежде, что я найду там ночлег.

Я сразу понял, что по дороге, на которой я стоял, к морю не подойдешь, поскольку она тянулась вдоль берега на некотором расстоянии. Надо было искать тропу, уходящую с дороги в ту сторону.

Я стал спускаться в сторону долины, внимательно осматривая обочину, надеясь, что набреду на тропинку, ведущую к морю. Мои глаза привыкли к темноте, и я хорошо различал очертания придорожных зарослей. Дождь лил, не переставая, и я быстро промок до нитки. К тому же, с наступлением темноты, стало холодно настолько, что мои зубы начали выбивать барабанную дробь.

И тут, пройдя по дороге уже футов триста, я вдруг увидел в придорожной растительности небольшой просвет. Это была тропинка, одна из тех, которыми пользовались в этих местах контрабандисты, и она наверняка приведёт туда, куда мне надо.

Я ступил на эту тропу и начал осторожно пробираться по ней, хватаясь руками за кусты, чтобы не упасть. Дорога довольно круто шла вниз, а непрекращающийся дождь сделал её до того скользкой, что мне стоило больших трудов удерживать равновесие. На сапоги тут же налипли комья глины, и ноги стали тяжелее трёхдюймового пушечного ядра. Балансируя на скользком склоне как эквилибрист, я уже начал жалеть о своей затее, как вдруг дорога стала ровнее, а под ногами появились камни. Я стал идти намного быстрее и скоро вышел к небольшой рыбацкой деревне, стоящей вплотную к морю.

Дома стояли разбросанные по берегу небольшой, закрытой горами от ветров, бухты. Таких деревень было множество на этом побережье, и все они служили пристанищем морских разбойников, воров и контрабандистов. Королевских слуг в них не жаловали, поэтому я мог быть уверен, что здесь мне ничего не угрожает, по крайней мере, ночью.

Почти в самом центре деревни стояло двухэтажное здание, по виду гостиница или постоялый двор. В одном из окон горел свет и я, поднявшись на крыльцо, стал стучать кулаком в дверь. Я слышал, как мои удары гулко отдавались по всему дому, но, несмотря на это, дверь долго не открывалась.

– Открывайте, сонные мухи! – закричал я, барабаня в дверь с новой силой.

Наконец дверь со скрипом приоткрылась, и на пороге я увидел седую старуху в засаленном старом платье и рваном платке, накинутом на плечи. В левой руке у неё была лампа, которую она поднесла к моему лицу. Несколько секунд женщина внимательно рассматривала меня, потом, не слова не говоря, посторонилась, пропуская внутрь.