А. и А. Рюмины - Кольцо Анаконды. Польша. Хроники

В окружении императора возникала масса идей, как преодолеть эту проблему.» [95]

«Наконец, наступило утро 24 мая 1829 года.

Варшава гудела как пчелиный улей.» [78]

«Оформление пространства было выдержано в русской традиции, вплоть до семиотических аспектов, символики цвета.» [95]

«Город переживал редчайшее и волнительное событие — коронацию короля Польши.

В его роли выступал российский император Николай I.

Церемонию коронации к тому времени подготовил граф Станислав Потоцкий.

Уже к 8 утра специальные трибуны, рассчитанные на 2 тысячи человек, были заполнены полностью.

21 залп известил о прибытии "самых важных гостей".» [78]

«Состоялся въезд императора в Варшаву, был проведен смотр польской армии, присутствовала императорская фамилия, наследник и государственные чиновники.» [95]

«Примас Царства Польского вместе с сенаторами и епископами около 10 часов направились в собор святого Иоанна, спустя час туда же доставили королевские регалии.» [78]

«Главные события разворачивались в католическом соборе Святого Иоанна — кафедральном соборе Варшавы.

В день коронации император и императрица присутствовали… на службе в католическом соборе Святого Иоанна.» [95]

«После службы делегация перешла во дворец (поскольку Николай I по вероисповеданию был православным, его не могли короновать в католическом костеле).» [78]

«В Варшавском замке, который является знаковым объектом для позиционирования власти польской, сначала была устроена небольшая часовня.

Надо сказать, что с самого начала эта пространственная составляющая была реализована в связи с позиционированием православного контекста.

То был 1815 год, практически сразу после присоединения… земель.

Через три года, в 1818 году, большая капелла этого замка была перестроена под православную церковь.

В итоге коронация прошла в зале сената Варшавского замка, то есть в светском пространстве.

Большая часть позиций соответствовала русской традиции.» [95]

«Примас прочитал молитву и вручил императору корону.» [78]

«Император, конечно, возложил на себя корону сам, принял скипетр и державу.» [95]

«Прозвучали слова: "Vivat Rex in aeternum!".

После чего пушки дали 101 залп, зазвонили церковные колокола.

Николай I встал на колени и прочитал молитву (на французском языке).» [78]

«Компромиссным вариантом можно признать то, что император Николай I по окончании коронации произнес присягу на французском языке.

Выбор языка здесь интересен.

С одной стороны, французский был языком-посредником в дипломатическом этикете.» [95]

Также «и Александр I произносил свои речи в сейме на французском языке.

С другой стороны, возможность языка-посредника, которую он предоставлял, была воспринята позитивно.» [95]

«Когда Николай I поднялся, на колени встали все остальные, в том числе примас, призывая Бога о благодати для вновь коронованного польского правителя.

Издание Onet напоминало слова Богуславы, дочери знаменитого генерала Яна Домбровского, которая отмечала, что у "тех, кто это видел, несомненно, запечатлелась в сердце национальная гордость, которая будет звучать всю жизнь как повторяющееся эхо, напоминая о том воспоминании, как гордый и сильный царь, господин половины Европы, покорил голову гордых Романовых, чтобы на нее в Варшаве была возложена корона польских королей".» [78]

«Кроме того, именно в день коронации император и императрица присутствовали… на молебне в православной церкви.» [95]

«Завершилась коронация обедом и балом для 300 особ.

"Так закончился этот день, полный впечатлений, быть может, самый грандиозный за всю историю Царства Польского", — заключает издание.» [78]

«В целом можно сказать, что эта попытка примирить две традиции власти, два дискурса власти оказалась безуспешной.

Коронация коронованного монарха в светском пространстве вызывала большой вопрос у русских свидетелей.» [95]

«Спустя четыре дня для варшавян был организован большой праздник.

Народу предлагалось бесплатное угощение.

Император появился вместе со своими родственниками.

Хотя секретная полиция проявляла бдительность, люди могли подойти к императору на улице.

Многие воспользовались этой возможностью и даже осмелились нарушить спокойствие монарха в "более интимных ситуациях".

Как вспоминал граф Станислав Скарбек, "однажды во время одной из таких прогулок некий мальчик подбежал к Николаю I и бросился ему под ноги.

"Чего ты хочешь?" — спросил его император.

"Ничего, — ответил ребенок, — Я просто поспорил с другими ребятами, что поцелую ноги царю".

Монарх улыбнулся и отпустил мальчика, одарив его несколькими рублями".

Другие пытались вручить Николаю I непосредственно в руки свои петиции, хотя чаще их передавали государственному секретарю Стефану Грабовскому.

Такого рода обращений набралось около 11 тысяч, и в Санкт-Петербурге были созданы аж два комитета для их рассмотрения.

И "после нескольких дней, проведенных в столице небольшого польского государства, Николай вместе с семьей и двором вернулись на Неву, оставив в Варшаве неизгладимые впечатления".» [78]

Однако не обошлось без осложнений. «Так, известная оппозиционная Gazeta Wyborcza… решила рассмотреть происходившие в 1829 году события в контексте готовящегося покушения на императора.

"По некоторым данным, польские заговорщики во время варшавской коронации Николая I хотели только арестовать его и заставить восстановить свободу слова и уважение конституции в Царстве Польском, — замечает сотрудник Исторического института Варшавского университета Ярослав Чубатый. — Однако, по мнению других, более правдоподобно, что они намеревались убить его. А также сына, жену и брата."» [78]

Очень несправедливо, но «ответом на усилия Александра I явились польские восстания, первое из которых вспыхнуло уже через полтора десятка лет» [54] после основания императором в 1815 году Царства Польского.

«Было антироссийское восстание в Польше Ноябрьское в 1830–1831.» [114]

«Омасоненная польская шляхта мечтала о республике свободной от России.

Тесно связанная с французскими масонами, она восприняла антимонархическую революцию в Париже в 1830 году как сигнал к действию.

Вечером, 29 ноября 1830 года, вооружённые мятежники двинулись на дворец Бельведер, резиденцию Наместника.» [72]

«В нем обитал великий князь Константин Павлович — родной брат императора Александра I, императорский наместник в Царстве Польском.» [54]

«Великий Князь успел бежать, а русские войска и верные поляки вышли из города…

Восстание легко было подавить в самом начале, но Цесаревич растерялся.

Он все время твердил, что "всякая пролитая капля крови только испортит дело", и отпустил оставшиеся на его стороне польские войска, которые присоединились к мятежникам.