Андрей Снегов - Плотоядный заяц в стране иммигрантов. Двадцать лет в Канаде

Как сейчас помню, стоил он десять баксов. За эту умеренную сумму он не только обеспечивал меня чаем, но время от времени даже создавал иллюзию наличия жизни в квартире, перекрывая давящую тишину горячим и влажным свистом. Это «живое» существо радостно приветствовало меня по утрам и при возвращении с работы, а время от времени я ставил его на плиту просто для того, чтобы заглушить непривычное одиночество! Продолжалось это несколько дней до момента, когда я приобрел себе, наконец, настольный радиоприемник.

Могу представить, что кому-то из читателей история моей «дружбы» с чайником покажется забавной, а иные, возможно, и покрутят пальцем у виска. И все же предполагаю, что подобные душевные настроения нередки среди людей, оказавшихся в одиночестве на чужом празднике жизни.

Впрочем, и после этого чайник исправно продолжал поить меня чаем в течение многих лет. Ну, в общем, мой тогдашний быт читатель теперь примерно представляет.

Итак, с одной причиной окружающей меня эмоциональной серости, внутренней, мы разобрались. Однако, осталась еще одна причина – внешняя, хотя и она оказывала свое пагубное воздействие на душевный комфорт. И эта причина имеет самое непосредственное отношение к содержанию этой, второй, книги о Канаде!

Что же это за причина?

Я оказался в Монреале в самом конце зимы. Правда, официально считается, что зима в Канаде длится не с 1 декабря по 28/29 февраля, а с 23 декабря по 22 марта. С таким же смещением здесь определяется и лето: с 23 июня по 22 сентября. Поэтому вполне можно считать, что мои первые впечатления пришлись на разгар зимы, то есть на то время, когда небо еще регулярно заволакивают снеговые тучи, и белые хлопья толстым слоем покрывают окрестные улицы. Хотя в среднем за год Монреаль имеет от 270 до 305 солнечных дней, что намного превышает привычную московскую статистику с ее 55—60 солнечными днями, было очень похоже, что в тот год все, или почти все, пасмурные дни собрались в одну кучу дабы поприветствовать мое появление под канадским небом.

Ну, и можно себе представить, как хмурым февральским утром, в вышеописанном совершенно хмуром настроении, я выхожу на хмурую улицу, покрытую слежавшимся слоем снега на всех тротуарах, который почему-то в течение нескольких дней никто не потрудился убрать, и ковыляю, перепрыгивая с одной снежной кочки на тротуаре на другую, в сторону университета, который, в общем-то, находился не так уж и далеко – в каких-то семи-восьми кварталах. Почему в тот момент никто не озаботился уборкой снега, для меня так и осталось загадкой, но факт остается фактом: ко всей серости бытия добавилось еще и унылое состояние улиц.

И вот, на протяжении последующих двух недель, с трудом преодолевая залежи раскисшего и смешанного с солью снега, я не мог отогнать от себя очевидную мысль: какая же, все-таки, здесь тоскливая зима! И как люди выживают в столь упаднической среде?

На долгое время во мне поселилось весьма скептическое отношение к канадской зиме. Когда же, наконец, настало солнечное лето с его многочисленными фестивалями и возродившейся жизнью, зима на его фоне стала выглядеть еще более непривлекательной. Тем летом мои новые монреальские знакомые начали приобщать меня к различным загородным развлечениям – от простых прогулок в национальные и провинциальные парки до пикников в тех же загородных, да и в городских парках. Чуть позже я открыл для себя и сплав по бурным порогам на плотах, и каноэ кемпинги, и многочисленные водопады среди лесов, и множество всякого другого летнего удовольствия. Но зима все еще оставалась оборотной стороной медали.

Продолжалось это года два, пока один из приятелей не предложил съездить в провинциальный парк зимой, на лыжную прогулку с ночевкой в лесу. Идея привлекала своей новизной, тем более что сочетала в себе природную дикость с элементами относительного комфорта. Такая прогулка предполагала лыжный переход длиной в восемь-девять километров с рюкзаком по зимнему лесу до простецкой избушки, причем изрядная часть лыжни вела вверх по склонам невысоких гор. Избушки, коих в парке оказалось несколько штук, оборудованы лишь печкой-буржуйкой и парой столов с лавками на нижнем уровне, а также просторными антресолями с лежачими местами для сна. После ночевки в глухом лесу лыжня уходила дальше в лес, но теперь уже с отличными длинными и извилистыми спусками, замыкающими кольцо и возвращающими нас на место старта. Поход оказался насколько необычным, с вечерними посиделками у печки со свечами, что стал с тех пор нашей многолетней традицией и каждый год как минимум раза три за зиму мы отправляемся в этот парк, расположенный всего в 150 километрах от Монреаля.

Соответственно, такое расширение географии отдыха расширило и горизонты познания. Оказалось, что обычная канадская зима вовсе не такая скучная: здесь вам и беговые, и горные лыжи, и тропы для походов на снегоступах, и зимняя рыбалка (подходящая даже для «чайников»), и снегоходы, и катание с гор на резиновых баллонах. Любители расслабленного отдыха могут арендовать комфортные и полностью оборудованные лесные шале со всеми удобствами, включая джакузи на улице. Многие зимние развлечения доступны даже в пределах города, в многочисленных городских парках. Короче говоря, мое восприятие монреальской зимы изменилось радикально, и теперь она мне уже не кажется унылой и серой. Наоборот, в чем-то она меня привлекает даже больше, чем лето, хотя и в теплый сезон вам скучать не придется.

Таким образом, разнообразие природы, возможности путешествий, обилие природных достопримечательностей в Канаде и в Квебеке оказалось таково, что в моей книге им пришлось посвятить значительную часть. Это во многом и определило ее характер. Если в первой книге «Кленовый лист и французская лилия» я большее внимание уделил Канаде, так сказать, официальной, рассказывая об организации ее повседневной жизни, политических пристрастиях канадцев, о государственных службах, медицине, бюрократии и тому подобном, то теперь я сосредоточусь на темах, в большой степени определяющих душевное равновесие граждан: отдых, праздники, природа и животный мир, спорт, бытовые привычки. Сюда же я включил рассказ об образовании в Канаде, университетах, науке, любопытных технологиях. И, естественно, о новых иммигрантах, включая мои собственные впечатления о русскоязычном сообществе Монреаля.

Ну, а поскольку университетская тема мне наиболее близка по роду деятельности, то с нее я и начну свой рассказ.

Да, кстати, а мой старый добрый чайник и сейчас, спустя двадцать один год, исправно несет свою службу. Уже не на кухне: ведь с тех пор ни одно автомобильное путешествие, ни один лыжный поход, ни один кемпинг не обходится без моего самого старого канадского друга, с треснувшей кнопкой крышки-свистка, подтекающего, но все такого же жизнерадостного и излучающего душевное тепло.