Евгений Ткаченко - Зарисовки. О человеке. О любви. О России. О жизни. Мысли православного деда. Из прошлого. Парадоксы

Я на финишной прямой. Боже помоги успешно добежать до финиша!

Вот уж целых тринадцать лет как я воцерковленный и десять лет как человек активно пишущий. За эти годы жизни во Христе мое мировосприятие сильно трансформировалось, думаю лучшим образом. Черно-белое представление мира как-то незаметно ушло в небытие. Я понял насколько все непросто и правда она не так и однозначна, как иногда представляется индивидууму, незаметно для него находящемуся в плену собственного эгоизма. Чем больше эгоизма, тем правда представляется проще и очевиднее.

Церковная жизнь у меня также прошла все необходимые этапы; от восторга в первые три года до некоторого разочарования в последние. Разочарование было в том, что придя в церковь, я не сомневался, что встречу там других, избранных людей, особенно честных и порядочных. И уж в чем я был уверен так это в высоких нравственных качествах всех священнослужителей.

В результате выяснилось, что все совсем не так. Священнослужители оказались такими же людьми, как и мы, с такими же страстями и даже порой с заскоками. Конечно, влияние христианской философии у них заметно, но в основном в словесном описании действительности, но, довольно часто, собственное существовании в ней у них выводится за скобки. А за ними те же обычные человеческие страсти, замешенные на эгоизме человека. Эти страсти Христос оказывается, не может усмирить даже у священнослужителей.

В плане последней книги, которую я писал, было искренне поделиться с читателем на эту тему, благо материала накопилось достаточно. Книгу я уже закончил, в ней максимально честно описал свою жизнь, но вот к собственному удивлению запланированных откровений в отношении Церкви там не оказалось, только доброе и благостное. Рука не поднялась об этом написать, и я не мог понять почему?

Ответ нашел совсем неожиданно в книге В.В.Розанова «Мимолетное» где он пишет: «Вот разница: когда подсмеешься над чем-нибудь у духовенства, даже найдешь недостаток в Церкви, – то как-то радуешься сверканию «ума моего» и вообще удаче, силе и победе. Но поистине что миру до «ума моего».

Напротив, когда скажешь о Церкви что-нибудь доброе, то чувствуешь себя, как «выздоравливаю» или подал нищему, или уговорил соседа не ссориться. Или помог выхлопотать пенсию. Чувствуешь, что сделал дело».

К этим абсолютно правильным строкам Василия Васильевича необходимо добавить еще и то, что человек ищет в своей жизни духовно-нравственную опору, а когда находит, то очень трепетно к ней относится, и желания ее подтачивать или же подрывать, совсем не имеет.

Ценности, рисуемые социумом и властью, все время всех сбивают с толку, особенно молодых. Как же они переменчивы! Но знают это только те, кто имеет основательный жизненный опыт. В моей юности нас учили думать о родине, а потом о себе. Главными героями страны были физики, инженеры и рабочие. Детей же моих власть уже убеждала совсем в противоположном, богатеть любыми средствами, а главными героями представляла им экономистов, юристов и бизнесменов.

Пожив, начинаешь потихоньку понимать, что Кто-то заранее предложил тебе дорогу жизни и то, что ты не шел по ней прямо, а все время не только сходил на обочину, но порой вовсе начинал шуровать по оврагам да буеракам. Ты чувствуешь комфорт, когда на нее, эту дорогу, выходишь и некоторое время идешь по ней, хотя как раз именно в этот момент окружающие смотрят на тебя с удивлением, как на дурака что ли, потому что путь твой, как правило, против течения в котором плывет общественная масса. Поэтому мало кто смолоду идет по предназначенной ему дороге, не сворачивая. В юности для человека чрезмерно важны мнения друзей и ценности, пропагандируемые обществом, дураком быть не хочется. Понимание что дурак тот, кто идет по жизни не своим путем, а с толпой, руководствуясь общим мнением, приходит позже вместе с жизненным опытом и далеко не каждому.

Как же хочется в юном возрасте быть вместе со всеми молодыми, им Господь дает на некоторое время особенно тонкое чутье к массовым движениям и настроениям. Только молодые способны уловить какую-то ноту в моде на одежду, музыку или поведение, и их распирает от эйфории, что они такие как большинство в мире, поймавшие ее, эту ноту. Молодые уверены, что это и есть правда жизни, сила ее, а они носители всего этого: и правды, и силы. Как раз отсюда юношеский нигилизм, несколько небрежное отношение к старикам и, конечно, радикализм.

Эти настроения очень смягчают национальные традиции, если они сильны в обществе, и идеология государства, если она разумна и не противоречит традициям. В своей юности все это я испытал на собственной шкуре. С рождения меня достаточно жестко держали в рамках традиций. У отца был немецкий характер с его порядком во всем и аккуратностью, а мать выросла в старообрядческой семье. Сейчас на склоне лет я благодарен своим родителям за эту жесткость. Она уберегла меня от грубых срывов по отношению к старшим, а провокаций с их стороны в мой адрес было предостаточно. Как же мучилась бы моя совесть, если бы я позволил себе, хоть раз сорваться?

С выбором профессии потерпел некоторое фиаско, поскольку руководствовался ценностями того времени – выучился на инженера механика. Был уверен, что моя профессия всегда будет в цене. В 90-х став профессионалом в своей области на уровне главного конструктора оказался ненужным стране вместе с отраслью, в которой совершенствовался – краностроением. Сын, руководствуясь уже ценностями 90-х, стал юристом, отработал 15 лет, и тоже уже не нужен. А в стране опять появился высокий спрос на инженеров. И как тут угадать?

Совсем недавно обратил внимание, что способность, или умение представить себя кем-то другим: женщиной, мужчиной, конкретными или абстрактными, даже животными или рыбами, раскрашивает жизнь, делает ее адекватнее, успешнее, насыщеннее и красивее, а обладающий этим даром человек получает от жизни полноту счастья. Он естественный лидер, видящий шире и глубже большинства, знающий то, что другим недоступно. Качество, присущее писателям и вообще людям с творческим складом ума.

Возвращаются с охоты два охотника, у одного в рюкзаке тощий кулик, а у другого три тетерева и пара уток. Понятно, что по дороге говорит в основном неудачник: и ружье-то у него не очень и дробью он не угадал, да и ходил не там. Он не понимает главного, что не своим делом занят, и чтобы удачно охотиться необходимо, как это ни странно, любить и понимать дичь.

Я в своей жизни много раз ловил рыбу на зимней Ладоге и всегда удивлялся тому, что некоторые рыбаки при прочих равных условиях, облавливали всех и всегда. Наблюдал даже случай когда, на претензии к везунчику, что у него, мол, особая блесна он снял ее и отдал неудачнику. Все повторилось. На «плохую» блесну, он продолжал таскать одну за другой. Неудачник же и на «уловистую» поймать ничего не мог, хоть и пытался копировать все движения удачливого рыболова. Рыба ловится тогда, когда наживку ей рыбак подает как живое аппетитное существо. Удачливый рыбак это понимает и реализовывает. Это, конечно, талантливый обман.