Альберт Дин Ричардсон - Секретное задание, война, тюрьма и побег

Еще один пассажир согласился с этими словами, и отметил, что хотя он был сторонником Союза, он все еще считает, что всему виной агитация, основанная на вопросе о рабстве.

– Северяне, – сказал он, – были грубо обмануты их политиками, газетами и книгами, такими как «Хижина дяди Тома», в первой главе которой рассказывается о закованном и умирающем от голода в погребе в Новом Орлеане рабе, в то время как во всем этом городе нет ни одного погреба!

Полночь настигла нас в пятиэтажном здании «St.Charles Hotel» с его отделанным гранитом цокольным этажом и оштукатуренными стенами – что повсеместно встречается в архитектуре Нового Орлеана. Здание украшено впечатляющим портиком с коринфскими колоннами, и в жаркое время его каменные полы и высокие колонны прохладны и привлекательны для глаз.

– Ты не можешь не любить Новый Орлеан, – сказал мой друг, прежде чем я покинул Север. – Его жители гораздо более приветливы и сердечны по отношению к приезжим, чем наши. Я не взял с собой никаких рекомендательных писем, поскольку рекомендации были именно тем, что менее всего мне было нужно. Но перед въездом в город я встретил одного джентльмена, с которым у меня состоялся небольшой разговор и обычный обмен любезностями по поводу состоявшегося путешествия. При расставании он вручил мне свою карточку и сказал:

– Вы пока новичок в Новом Орлеане и нуждаетесь в помощи. Если потребуется, обращайтесь ко мне, я постараюсь сделать все, что будет в моих силах.

Как выяснилось, он являлся главой одного из самых больших торговых домов города, занимающихся оптовой торговлей. Приняв приглашение, я нашел его в его рабочем кабинете, полностью погруженным в дела, тем не менее, он принял меня очень тепло и подробно описал мне те уголки города, которые я хотел бы увидеть. На прощание он сказал мне: «Заходите почаще. Кстати, завтра воскресенье, почему бы вам не зайти ко мне на уютный семейный ужин?»

Мне было любопытно узнать о личных взглядах того, кто без всяких дополнительных вопросов приглашает незнакомца в свой семейный круг. На следующий день мы встретились и сели в двухъярусный вагон «Baronne street railway». Он идет через Четвертый или округ Лафайетт – больше похожий на парк, чем на город, – где находятся самые изумительные особняки Америки. Находясь далеко от тротуара, они утопают в густых кустарниках и цветах. Такое тропическое обилие листвы сохраняет влагу, что не слишком полезно для здоровья, но зато очень приятно для чувств.

Дома невысокие – в этих широтах лазить наверх некомфортно – и покрыты штукатуркой, более холодной, чем древесина, и менее влажной, чем камень. Они отделаны множеством веранд, балконов и галерей, которые придают Новому Орлеану необычайно мягкий и нескучный вид, они гораздо красивей холодных и строгих домов городов Севера.

Мой новый друг, как подобает зажиточному торговцу, как раз и жил в этом районе. Земли его обширная усадьба были сплошь покрыты боярышником, магнолиями, беседками, апельсиновыми, оливковыми и фиговыми деревьями, а также сладким ароматом их бесчисленных цветов. И хотя это было всего лишь 10-е марта, мириады розовых кустов были в полном расцвете, созрели японские сливы, а блестящие апельсины еще прошлого года все еще можно было увидеть среди ветвей. Его богатый особняк, украшенный выбранными им произведениями искусства, был уютен и ненавязчиво изящен. Его нельзя было назвать один из позолоченных и блестящих дворцов, которые, как иногда кажется, кричат: «Полюбуйтесь роскошью, в которой живет Крез – мой хозяин. Гляньте-ка на картины, статуи и розы, купленные на его деньги! Он одет в пурпур и виссон и великолепно проживает каждый свой день!»

Присутствовали еще три гостя, в том числе молодой офицер дислоцированных в Форт-Пикенс Луизианской армии, и леди, чей муж и брат занимали высокие посты в повстанческих войсках Техаса. Всех их можно считать сецессионистами – как и почти каждого человека, которого я встретил в Новом Орлеане в первый раз, – но никто из них не проявлял никакой ни злобы, ни жестокости. В этой хорошо подобранной и приятной компании вечер пролетел очень быстро, и при прощании хозяин умолял меня вновь и вновь посещать его дом. Это было не совсем южное гостеприимство, потому что он родился и вырос на Севере. Но в наших восточных городах, от делового человека с таким как у него социальном положении, услышать подобное показалось бы несколько удивительно. Если бы он был филадельфийцем или бостонцем, разве его друзья не признали бы его кандидатом для сумасшедшего дома?

Прошлым вечером, после обычной прогулки я отправился на Кэнэл-Стрит и внезапно очутился в густой и оживленной толпе. Сразу же после моего появления здесь прозвучало несколько приветствий, и я, естественно, предположил, что это была овация корреспонденту «The Tribune», но природная скромность и желание скрыть легкий румянец смущения, удержали меня от любых устных и публичных признаний.

И в этот момент, очень любезный стоявший рядом человек, исправил мое неверное предположение, сообщив мне, что эти приветствия адресованы вернувшемуся домой генералу Дэниелу Э. Твиггсу [11] Автор несколько ошибается, правильнее – Дэвиду. Генерал Дэвид Эммануэль Твиггс (1790–1862) – самый старый из генералов Конфедерации. В 1861 году он был назначен командующим Луизианской армией, но по возрасту и состоянию здоровья – ему уже было 70 лет – он отказался от должности, в октябре 1861 года вышел в отставку и более участия в войне не принимал. – Прим. перев. – храброму герою, который, как вы знаете, находясь в Техасе, чтобы защитить собственность правительства, недавно – чтобы «предотвратить кровопролитие» – передал его в руки повстанцев. Его друзья каждый раз вздрагивали, когда армия единодушно называла его трусом и предателем, и всеобщее осуждение за это предательство обрушилось на него даже от соседних рабовладельческих штатов.

Было сделано все возможное, чтобы оказать ему лестный прием. Огромные толпы празднично одетых гуляющих людей. Повсюду флаги, балконы заполнены зрителями, и блеск сверкающего при закатном солнечном свете оружие выстроившихся солдат. У одной роты был изорванный и покрытый пятнами флаг, который прошел через мексиканскую войну. Другая несла иной флаг – яркий и многоцветный – изготовленный местными леди. Были флаги «Пеликан» [12] Флаг штата Луизиана. – Прим. перев. , «Одинокая Звезда» и другие – самые разнообразные эмблемы и символы, но я нигде не видел старого национального флага. И это было хорошо – в такой обстановке «Звезды и Полосы» – увы! – были бы совершенно неуместны.

После приветственной речи, превозносившей его «не только мужественным солдатом, но и верным и честным патриотом», и его ответной реплики, что здесь, по крайней мере, он «никогда не будет считаться трусом и изменником», экс-генерал проехал по нескольким центральным улицам в открытом баруше [13] Легкая четырехместная коляска. – Прим. перев. , обнажив голову и кланяясь зрителям. Он почтенного вида мужчина, лет, по-видимому, около семидесяти. Его большая голова в верхней части не имеет волос, но по бокам ее несколько тонких белоснежных завитков, совершенно не замечающих достоинств «Краски для волос Твиггса» [14] В Мексике генерал Твиггс, прикладывая некоторые лекарственные средства к ране на своей голове, обнаружил, что они восстанавливают естественный цвет волос. Будучи человеком предприимчивым, он сразу же разместил на рынке и сам в значительной степени рекламировал то, что он назвал «Twiggs Hair Dye» («Краска для волос Твиггса»). Его изобретение вызвало неоднозначную реакцию в обществе – от восторгов до колких эпиграмм. – Прим. перев. , струились на ветру. С ним рядом сидел генерал Брэкстон Брэгг – «Немного больше винограда, капитан Брэгг» – известный по Мексиканской войне. Кстати, люди, которые более всех осведомлены, заявляют, что генерал Тейлор никогда не произносил этих слов, а на самом деле сказал: «Капитан Брэгг, задайте им…!» [15] В битве при Буэна-Виста (23 февраля 1847 г.) командир артиллерийской батареи капитан Брэкстон Брэгг получил приказами «удерживать позицию любой ценой». Генерал Тейлор поехал к Брэггу, и после краткого разговора, в котором Брэгг ответил, что он использовал одиночные картечные снаряды, Тейлор приказал: «Дайте двойной залп и отправьте их в ад, Брэгг». Позднее этот приказ, хотя и неверно цитируемый как «дать им немного больше винограда, капитан Брэгг», будет использоваться в качестве рекламного лозунга, который привел Тейлора в Белый дом. – Прим. перев.