Владимир Дараган - Российские этюды – 2

***

Экскурсия в Пятигорск. Гид рассказывает: «Лев Толстой сказал, что если бы Лермонтов дожил до преклонного возраста, то русской литературе и поэзии никто другой был бы не нужен».

– А «Мурку» он бы тоже написал? – спрашиваю я.

Спрашиваю мысленно, чтобы не нарушать благоговейную автобусную атмосферу.

***

На приеме у ЛОРа.

– Я плохо слышу.

– Неправда. Я говорю тихо, а вы меня понимаете.

– Это потому, что у вас тембр голоса приятный. Очень женственный.

Улыбка, полное обследование. Долго приглашала приходить еще.

***

Знаменитый парк Кисловодска. Пять часов на ногах. Марина озабочена, чтобы я осмотрел все закоулки. Даже дождя нет, чтобы вымолить пощаду.

– Ну вот еще туда, чтобы потом не возвращаться.

Идем туда. И еще куда-то. Женщина-горянка неумолима. Через четыре часа включаю навигатор. Я в ужасе – обошли процентов десять. Калории тают, я затягиваю ремень.

Два километра на фуникулере – это передышка. Над дверью надпись: «Место для удара головой». Я примеряюсь, но отступаю под осуждающим взглядом «фуникулеровожатого».

В «Долине роз» красиво торчат сухие прутики. Все симметрично. Если не симметрично, то параллельно или перпендикулярно. Французский стиль.

Впервые вижу золотые туи.

– Смотри, птичка! Фотографируй скорее.

– Птички везде одинаковы.

Не говорить же, что мне лень доставать камеру и телевик.

***

«Красные камни» с выбитой звездой и барельефом Ленина. Долго ищу точку для съемки, где не видно ни того, ни другого.

«Храм воздуха». Павильон с «избой-читальней». Воздуха больше всего над обрывом.

– Часовая прогулка в этом парке равна пяти часам барокамеры, – говорит Марина.

Это почти физика. Для начала вспоминаю законы Ньютона.

***

Мужчина фотографирует женщину над обрывом. Фотографирует сверху – так нельзя. На снимке у нее будут короткие ноги, и она огорчится.

– Хотите я вас сниму вместе? – предлагаю я.

Мужчина замешкался.

– Пожалуй не стоит, а то моя супруга расстроится.

– Такое в курортном месте предлагать нельзя! – объясняет Марина.

Чувствую себя замшелым пнем, отставшим от бурления жизни.

***

Пустынная бильярдная. Один час – двести рублей. Одинокая женщина с глубоким декольте пытается ударить кием по шару, с тоской поглядывая на проходящих мужчин. И хоть бы один помог! Даже на халяву не хотят поиграть. А юному писателю некогда. Он спешит в номер, чтобы описать эту бильярдную.

***

Объявление в коридоре: «Удаление серных пробок и слуховых каналов».

Мороз по коже. Хоррор за 250 рублей.

***

В зале общего питания ложечка в сахарнице – чайная. А в зале улучшенного питания – столовая.

Потому что уплочено!

***

Наш гид в Пятигорске объяснил, почему вместо предсказанных дождей светит солнце и поют птицы: синоптиков ругают за плохие предсказания, поэтому они стали предсказывать плохую погоду. Если случится хорошая, то за это их ругать не будут.

***

Мой сосед по столу в зале улучшенного питания громко решает деловые вопросы по телефону:

– Давай!.. А это – в жопу!.. Это давай!..

Зал с уважением прислушивается к бизнес-переговорам.

***

Две блондинки с накаченными губами курят на лавочке.

– Вот, блин, мы попали! Тут не мужчины, а мужики, не женщины, а тетки.

– Я тоже хотела это сказать, но не так красиво!

***

– Я тут толстею!

– Значит, здоровье улучшается!

– Скоро мое здоровье в джинсы не поместится.

***

Санаторий, очередь у кабинета гирудотерапии (лечение пиявками).

– А от чего пиявки лечат?

– Они плохую кровь высасывают.

– А что такое плохая кровь?

– Ну… та, которую пиявки высасывают.

***

Санаторий, в кабинете отоларинголога.

– Вам борную кислоту в уши закапать?

– А зачем?

– Странный вы мужчина. Вам бесплатно лечиться предлагают, а вы вопросы задаете.

***

Экскурсия в Пятигорск.

– Лермонтова посадили в карцер Генерального штаба.

– Простите, не Генерального, а Главного.

– Я так говорю, чтоб понятнее было.

***

В парке поэт продавал ламинированные листочки со своими стихами. Не надо тратиться на издание книги, рекламу, рассылку. Я думал, что поэт будет грустным. Издали я принял его за пенсионера-аксакала, скучающего в большом городе. Сначала снимал его телевиком, чтобы запечатлеть кавказского горца, но оказалось, что на набережной речки Ольховка стоял весьма жизнерадостный русский поэт, охотно позирующий на камеру телефона. Он не настаивал, чтобы я купил его стихи. Ему просто понравилось, что его заметили.

По следам Веры и княгини Лиговской

Меня часто спрашивают, почему я обожаю фотографировать грязные лужи, обветшалые дома, покосившиеся заборы и помойки. Ответ простой: среди всего этого прошло мое детство. Лужи и помойки меня греют больше, чем кричащие новоделы, где внутри вонючий пластик, холодный металл и стекло. Это мы с Мариной ищем дом, где жил Печорин в Кисловодске.

Около Нарзанной галереи в Кисловодске есть чудесная улица, уходящая куда-то на холм. Старые дома, тишина… Но эту тишину просто разрывает чудовищно безвкусный дом, построенный Газпромом. Деньги никого не делают умнее, лучше, не приносят счастья и не добавляют вкуса. Кто мог одобрить немыслимые витые балконы, дешевые балясины на ненужных переходах, красные купола, уместные только на церквях и обсерваториях! И совсем рядом, в переулке, где лужи, корявые заборы, старое дерево и облупленные стены, царит та самая тишина, которую я пытаюсь найти в каждом городе.

Здесь мы с Мариной искали дом Реброва. Ему двести лет. Тут останавливались Пушкин и Лермонтов. Сюда Михаил Юрьевич направил в своем романе княгиню Лиговскую, а на втором этаже поселил Веру с мужем.

– Где тут дом Реброва? – спрашиваем местную жительницу с сумками.

– Не знаю таких. Может это квартиранты, их всех не упомнишь.

Разговор был в трех метрах от этого дома, который прятался за высоким зеленым забором. Старые доски, обитые дранкой. Следов штукатурки не осталось. Портик с колоннами исчез. Дикий виноград оплел все что мог, пытаясь скрыть медленную смерть дома.

А рядом красивый Курортный бульвар с клумбами, цветной плиткой, дорогими ресторанами и магазинами.

Обратно я ехал на такси. Пожилой шофер говорил, что молодежь стремится все разрушить и забыть прошлое.

– А как без прошлого? Как без корней, без фундамента? Меня иногда спрашивают о советах, но никто им не следует.

– А если прошлое мешает?

– Как оно может мешать? Скорее, высшее образование может мешать.

Мы приехали очень быстро. Жаль, что он был на работе и за рулем. Хотелось пригласить его выпить по стакану вина в уютном месте и выяснить, почему может мешать высшее образование, кого надо выбирать в мэры, кто важнее – хирург или терапевт… Много тем мы только начали обсуждать за те пять минут, что ехали из центра до санатория.