Валерий Миловатский - Мысли о главном. О жизни и смерти

© Миловатский В.С., 2020

© ООО «Издательство Родина», 2020

Всякая уважающая себя книга имеет, словно некий потаённый ларчик, свой особый код, и открывается своим особым ключиком. Вот мы и предлагаем читателю, ищущему истину, этот ключик.

Дорогой читатель! В этой книге, как в драгоценном ларчике, автором собраны самые дорогие ему идеи и открытия, обретённые им в течение многих лет жизни. Это разгадки и решения на самые животрепещущие вопросы биологии (ибо автор биолог), это концепция устроения планетарного человечества (ибо автор историк), это тайны времени и вечности (ибо автор философ), и наконец, о Тайне всех тайн (ибо автор верующий в Бога как в величайшую из всех тайн). Однако эту книгу вряд ли можно назвать богословской, философской или научной. Скорее всего, это исповедь о том сокровенном, таинственном и великом, без прояснения смысла чего автор не мыслит своего существования.

Пришло время – и он решил выйти к читателю с этой своей исповедью. Ведь есть среди вас такие, которым крайне нужны (знаю по себе) подобные осмысления. Да, на протяжении веков были и другие авторы (и много), решавшие вопросы подобного рода. Однако в том-то и дело, что каждому открывается то своё, на что настроен он и только он: кто о чём неустанно думает, тот это и находит.

Пусть знающий, но не осознавший ещё, увидит здесь близкое ему. И да поможет ему Бог.

О, чудо жизни! О, горечь смерти!

Жизнь миллионами траекторий пробивает смертность – и длится, не уходит, и если умирает, то вновь возвращается. Она в нас и вне нас, в мириадах тварей вокруг, а осознаём ли мы это чудо из чудес? Океаном некоего «соляриса» она плещется вокруг нас – и мы никак не можем уловить мгновений ни её начала, ни её конца. Откуда, куда она идёт? Дорога она нам, но ещё дороже Всевышнему: Земля, солнечная система (солнце светит миллионы лет на благо живой материи) и ближний галактический космос – всё это ради неё. Люди назвали это антропным принципом, но в то же время это и вселенский принцип – быть ради жизни.

К сожалению, жизнь нам кажется чем-то обычным. И мы с трудом воспринимаем то, что она требует к себе такого же строгого отношения, как и смерть. Она требовательна, ответственна, а подчас и сурова: всякая небрежность и вроде бы незначительная ошибка ведут к трагическим последствиям…

Современная наука говорит о живом веществе, о биомолекулах, о генах, трубит о своих победах, но суть жизни по-прежнему ускользает от неё. Ведь в своей самонадеянности наука упрямо игнорирует незримые и неуловимые ноуменальные истоки жизни. Тайна жизни! Как она велика и как недоступна самоуверенным человекам, которым чужд девиз Альберта Швейцера о благоговении перед жизнью, чужд его постулат о том, что жизнь « хочет жить среди жизни, которая тоже хочет жить».

На этих страницах мы хотим хоть сколько-нибудь приблизиться к истокам жизни, к её духовному, ноуменальному началу и перебросить мостик между материальным и духовным, между сферами таинственными, запредельными и научными, эмпирическими. Свой же экскурс начнём с того, что ближе, – с человека.

Настоящая работа посвящена биологическим явлениям. Однако биологическое тесно связано в той или иной степени с духовным фактором. Поэтому начнём с реальных примеров взаимоотношения души и тела.

Князь Жевахов в своих воспоминаниях рассказал удивительный случай, произошедший в 1845 году в сельском храме Симбирской губернии. Дело было так. Настоятелем храма был знаменитый священник Алексей Гневушев. Ни много ни мало – он воскресил 13-летнего мальчика. Жил в этом селе необыкновенный мальчик: тихий, незлобивый и лучезарный, как ангел. Его и прозвали ангелом. И всё село любило его, так как, где он ни появлялся, сразу же прекращалась ссора или драка. Однажды перепились мужики, целую неделю бузили и кончили повальной дракой.

«А мальчик взял да и умер… – рассказывает Жевахов. – Тут только протрезвились мужики, и поднялся такой вопль, что хмеля как не бывало… Рвали они себе волосы на голове, винили себя за смерть мальчика; бабы выли и причитывали, и всё село, окружив избу родителей мальчика, днём и ночью не расходилось, а всё каялось пред Богом, забыв и о работе, и о своём хозяйстве… А мальчик, точно живой, лежал в гробике, и сквозь закрытые глазки его светилась улыбка… И целую неделю не хоронили его, пока не показались уже признаки разложения, и на ручках появились зелёные пятна… Тогда понесли гробик в церковь… Началось отпевание… От слёз и рыданий не могли ни священник служить, ни певчие петь… Только к пяти часам можно было начать подходить к последнему целованию… Что творилось в церкви, передать невозможно… Все стояли с зажжёнными свечами, точно на Пасхальной заутрене…

Вдруг из алтаря раздался крик священника… он с величайшим дерзновением взывал к Богу громко на весь храм: “Боже мой, Боже мой! Ты видишь, что нет у меня сил дать отроку сему последнего целования… Внемли стенаниям и плачу раскаявшихся, внемли страданиям родительского сердца, внемли моему старческому воплю… Не отнимай от нас отрока сего, Тобою нам данного во исправление, для вразумления, для прославления Имени Твоего Святого… (и потом он восклицает – автор). Так, Господи, так, но воскреси же отрока сего, ибо Ты всё можешь, Ты наш Господь и Вседержитель… По смирению своему, а не по гордости дерзаю…”». И вдруг мальчик приподнялся и сел в гробу. После он прожил ещё шесть лет и умер в 19-летнем возрасте [1] Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода князя Н.Д. Жевахова. СПб., 2014. С. 419–420. .

Могут сказать, что это легенда: за давностью лет попробуй проверь, так ли оно было. Но вот уже вполне достоверное описание собственной смерти и воскресения москвича К. Икскуля. Он был в смерти 36 часов, т. е. в течение полутора суток. Тогда не было ещё аппаратов искусственного кровообращения, и это нельзя назвать клинической смертью – он был мёртв и ожил.