Дарья Валикова - Чего почитать, если нечего почитать – 2

Оба политических романа Тома Клэнси – о советско-американском противостоянии самого начала 80-х. Если в «Кремлёвском «Кардинале»» сверхдержавы борются за обладание лазерным оружием, то в «Красном кролике» доблестные цээрушники спасают Папу римского от рук болгарского гэбэшника, за которым, как стопроцентно убеждён автор, маячит зловеще-таинственный лик товарища Андропова. Андропов, Брежнев, Язов, Тэтчер и другие реальные личности фигурируют в этих книгах наряду с вымышленными героями – рядовыми шпионами (или, если угодно, разведчиками) с обеих сторон. Шпионы – тоже люди, у всех есть семьи, дети, маленькие слабости… Правда, у шпионов американских нет одного: сомнений в своей правоте как по поводу этих медведей вообще (« Русские дьяволы, чёрт побери, умеют гонять шайбу по льду. Жаль, что в России не понимают бейсбол. Вероятно, для «мужиков» эта игра чересчур заумна. Питчеры, бэттеры, страйки – им это не осилить…»), так и по поводу необходимости поскорей надрать их коммунистические задницы. А вот наш шпион (точнее, аналитик из КГБ) по фамилии Зайцев засомневался: стоит ли убивать Папу римского или всё-таки пусть себе живёт? И, решив, что лучше последнее, пошёл на контакт с идеологическим врагом. (Для нашего читателя всё это может показаться едва ли не пародией на солженицынского Володина из «Круга первого», дипломата, выдавшего американцам ядерный секрет, – однако Том Клэнси серьёзен и вряд ли шёл на перекличку с произведением, которое, вдобавок, скорей всего и не читал.) После чего ЦРУ Папу спасает, а Зайцева с семейством хитроумно переправляет на Запад.

Из этих книг можно почерпнуть не только и не столько про методы специфической борьбы двух разведок, но и, например, то, какими они, американцы, видят нас и нашу жизнь. Допустим, « московское метро странным образом напоминало царские дворцы, интерпретированные законченным алкоголиком ». А вот про зрелища: « По советскому телевидению показывают собственный вариант похождений Койота-бродяги… Называется „Ну, погоди!“. Конечно, до продукции „Уорнер бразерс“ русским далеко, но всё же это лучше, чем треклятая производственная гимнастика, которую тут крутят каждое утро. Девица-ведущая без труда могла бы муштровать новобранцев в учебном центре» . Но при этом, справедливости ради, – « В этой стране, нередко грубой и безжалостной, забота о детях трогательно искренняя ». И ещё: «… они… в некоторых отношениях поразительно культурные. Наверное, Россия – это единственное место в мире, где поэт может прилично зарабатывать на жизнь …»

Нравится – не нравится такой взгляд извне, но он, несомненно, имеет полное право на существование. Что же касается более тонких деталей, касающихся повседневной жизни советских людей, тот вот тут много всякого уморительного. Автору, к примеру, хорошо известно из разных источников, что русские любят водку, особенно «Старку», а также испытывают дефицит товаров повседневного спроса. В результате Зайцев с женой (вовсе никакие не алкоголики!) у него пьют в приличных количествах водку – не во время ужина, а после него, причём маленькими глоточками… Вторую же отличительную особенность советского быта Клэнси изображает таким образом:

«– Да, кстати, а вам из Будапешта ничего не привезти?

– Товарищ майор, вы читаете мои мысли! – Голос начальника

…потеплел. – Если вас это не затруднит, трусики для моей жены…

– Какой размер?

– Моя жена – обычная русская баба, – ответил начальник… вероятно, имея этим в виду, что его жена не страдает отсутствием аппетита …»

Ну и так дальше. Что ж, одна из книг открывается примечанием переводчика, где прямо говорится: « Читателю следует иметь в виду, что автор весьма смутно знаком с реалиями Советского Союза… и Европы в целом », хотя « подобные мелочи никак не сказываются на захватывающем сюжете книги ». В общем, так оно и есть, тем более что среди густых зарослей высоченной клюквы и, скажем так, предвзятостей, можно встретить и вполне трезвые, объективные наблюдения и умозаключения. Например:

«… в Польше свирепствует зараза, которую может подхватить их собственный народ. Эта зараза именуется „растущие требования“. А растущие требования – это как раз то, чего не может удовлетворить советское руководство. Экономика Советского Союза в застое, она напоминает воду в омуте …»

Не кажется ли вам, что в конечном итоге именно это главным образом и погубило СССР, а вовсе не «предательство советской элиты» и не слаженная работа американской разведки, воспетая Томом Клэнси?

Джейн Остин (1775—1817; у нас сложилось двоякое написание фамилии, и поэтому в одной из рассматриваемых книг она пишется через «и», в другой – через «е») – одна из самых ярких представительниц славной плеяды писательниц XVIII—XIX вв., вошедших в классику английской литературы. Почитание её, на родине и не только, велико и поныне, двести лет спустя. Все шесть романов, а также вещи малые или оставшиеся незаконченными, продолжают изучать, переводить, экранизировать (достаточно вспомнить хотя бы знаменитый сериал по «Гордости и предубеждению»). Интерес к её пути земному огромен и доходит, к примеру, до организаций раскопок на местах утерянных жилищ, в которых она когда-то коротала дни, когда при нахождении какого-нибудь фарфорового черепка с благоговением объявляется, что он может быть осколком чашки для чая, вкушаемого самой (!) Джейн… А уж что касается её биографий, то та, что сейчас перед нами – далеко не первая из написанных.

Люси Уорсли – историк, этнограф, автор прославившей её книги «Английский дом: интимная история». «В гостях у Джейн Остин» также во многом обращена на бытовую, повседневную сторону жизни героини и её окружения – чем, пожалуй, и интересна (литературоведения и без неё предостаточно).

Джейн родилась в семье так называемых джентри – мелкопоместных, нетитулованных английских дворян; Уорсли и вовсе считает, что – «псевдоджентри», которые « стремились к изысканному существованию, не имея для этого достаточных средств…, изо всех сил старались, чтобы в них видели джентри ». Её матушка, впрочем, происходила из семьи довольно богатой – но наследством, что тогда было делом обычным, оказалась в пользу брата обделённой и, выйдя замуж за простого священнослужителя (распространённая профессия у джентри, что будет видно и из романов их будущей дочери), была вынуждена искать для своего многочисленного семейства дополнительные источники дохода. В результате чего ею при пасторате была организована небольшая, но довольно прибыльная ферма, а ещё в доме в качестве пансионеров держали учеников, присланных из окружающих поместий… Так что сей леди, неплохо образованной и имевшей в юности несомненные литературные задатки, пришлось с концами погрузиться в проблемы коровника и птичника, маслобойни и сыроварни, не говоря уже про хозяйство чисто домашнее. Разумеется, у Остинов, как и у всех подобных семейств, всегда имелись слуги – однако хозяйкам обычно приходилось не только руководить, давать задания и проверять их выполнение (являясь своего рода менеджером), но частенько и самим закатывать рукава – по крайней мере, на кухне… А кроме того, на женщинах висела повинность бесконечной работы иглой – главным образом по шитью новой одежды и починке неновой (это только у очень богатых была возможность забавлять себя лишь вышивкой и прочими необязательными рукоделиями). Хотя, как замечает автор, в таком времяпрепровождении « присутствовала и доля эгоизма, ведь при прокладывании стежков „мысли женщин могли идти своими путями “, а не следовать чужим предписаниям ». Этим в дальнейшем вовсю будет пользоваться Джейн, сочинявшая за шитьём свои тексты, чтобы время от времени отложить работу и записать 1 1 Невозможно не отметить тут деталь: писались эти тексты чернильной ручкой! Пушкин-то – восемнадцатилетний в год смерти Д. Остин – использовал, поди, перья гусиные… что-нибудь тут же, не выходя из шумной гостиной (своего кабинета у неё никогда не было).