Александр Щипков - Прямое высказывание

– Это политические перегибы?

– В российской либеральной трактовке «гражданское общество» – это универсальная идеологическая дубинка. Точнее, идеологема, которая оправдывает методы, противоречащие ее внутреннему содержанию, – командно-административные, силовые, репрессивные. Научим свободе штыками…

– Обычно утверждается, что гражданское общество и тоталитарность – две вещи несовместные.

– Это один из устойчивых стереотипов, который опровергается практикой. Малое гражданское общество имеет отчетливую тенденцию к тоталитарности. Сегодня тоталитарность связана в том числе и с привычной «антитоталитарной» риторикой, на которой построен новый идеологический формат.

– Это тоталитарность с обратным знаком?

– Да. Тоталитаризм с антитоталитарной риторикой на устах – один из причудливых феноменов нашей эпохи. Это очень печальный тренд. Но, в конце концов, такова парадоксальная диалектика истории. В одну реку можно войти дважды, если она начнет течь в противоположную сторону. Именно в такое время мы и живем.

– Благодаря этому малое гражданское общество идеологически доминирует?

– Не столько идеологически, сколько культурно. Одним из источников производства символического капитала является сформированный у большей части общества комплекс неполноценности – уверенность в том, что мы политически бесплодны, а русская нация то ли вообще не сформировалась, то ли не доросла до политического «совершеннолетия». А если это так, активному меньшинству остается только забрать понятие «гражданское общество» себе, присвоить его. Ведь хозяина у понятия нет. Получается, что понятие – ничье. Задумайтесь, с какой целью происходит категорическое и даже какое-то истерическое шельмование «Бессмертного полка», тиражирование оскорбительных статей про «победобесие»? Гибель милллионов, геноцид, национальное выживание – слишком серьезные составляющие русской истории. Именно в эту точку и наносится удар. «Бессмертный полк» – это пример национальной самоорганизации и стопроцентный институт подлинного гражданского общества. Именно поэтому его легитимность стремятся любыми способами поставить под сомнение. Все ради конченой цели – перехватить желанный статус.

– Как, при каких условиях складывается гражданское общество большинства?

– Большое гражданское общество складывается в ходе национальной самоорганизации. Особенно часто это проявляется в кризисных, нестандартных ситуациях: вспомним ополчение Минина и Пожарского, выкликание Михаила Романова на царство, Крымский референдум, «Бессмертный полк». Все это ситуации ускоренной самомобилизации гражданского общества. В них-то и проявляется подлинная институциональность, вырастающая из традиции, а не навязанная привилегированными властными группами. Это и есть те самые «институты» гражданского общества.

– Это формы самоорганизации людей?

– Да.

– Государство их подавляет?

– Подавлять их может любой властный субъект в своих интересах, включая и государство, но защищать способно только государство. Потому что остальные властные субъекты вообще не обязаны это делать.

– В России сформировалось гражданское общество?

– Конечно. Немалый период русской истории оно подавлялось. Подавляется и сейчас. Наше большое гражданское общество не похоже на западное, оно не связано с либерализацией самодержавия или с секуляризацией. У него другие основания. Русская секулярная реформация, как и русское просвещение не были движением снизу, как в Германии или Франции. Это были проекты, навязанные нам сверху – элитами. Частично «реформация» удалась, поскольку, ликвидировав патриаршую структуру, сформировала казенную церковь и разрушила теократическое гражданское общество, которое складывалось вокруг Церкви. На низовом уровне, куда не дошли усилия реформаторствующих верхов, сохранялся исходный, коммунитарный тип социальности (общинный), он-то и был «внеполитическим» (о чем говорили еще славянофилы). Таким образом, в России развитие подлинного гражданского общества было и остается связанным не с модернизацией, а именно с традицией.

– Вы часто говорите и пишете о социал-традиции. Что такое гражданское общество с этой точки зрения?

– С точки зрения социал-традиционализма, гражданское общество – это солидарное общество, в котором, используя тезис А. де Токвиля, «важны не процедуры, а цель». Эта цель – принцип взаимной ответственности, взаимопомощи (на церковном языке – соборная сотерия, помощь в деле спасения души). Данный принцип спасает общество от возвращения в «естественное» состояние нового варварства. Социалтрадиционалистский подход противоречит концепции естественных прав и попперовской идее «открытого» общества, которая на деле приводит к власти закрытые корпоративные структуры. Идеи социал-традиционализма заставляют задуматься о роли фактора большинства в гражданском обществе.

– Какова же эта роль?

– Разумеется, решающая. Единственный критерий реальной демократии – это принцип большинства.

– Какова первая задача большого гражданского общества?

– Задача большого гражданского общества – уйти от социальной эзотерики элитаризма, дать шанс большинству выбирать общее будущее. Демократия – это власть народа, охраняемая государством, а не власть одних социальных групп над другими при попустительстве государства. Вот в чем кардинальное отличие большого гражданского общества от малого. Малое гражданское общество – это форма диктатуры, форма тоталитаризма. Общество нельзя считать «политическим», если б о льшая часть его членов просто выброшена за рамки политического процесса и не участвует в принятии решений. Это напоминает мне античную «демократию», которая не распространялась на рабов.

– Гражданское общество предполагает свободу каждого?

– Гражданское общество – не общество неограниченной свободы. Это общество, в котором все свободны в равной степени . Свобода одних за счет других – это не свобода, а диктатура. А значит, свобода отдельно взятого индивидуума неизбежно предполагает ответственность и самоограничение.

– Кто это может обеспечить?

– Только сильное государство с Божьей помощью. Имущественное равенство недостижимо, хотя социальное расслоение должно быть ограничено разумными пределами. А вот равенство прав и свобод может и должно быть обеспечено. Или мы ставим вопрос именно таким образом, или нам надо прекращать болтать о демократии и честно признать, что нас устраивает та или иная форма диктатуры. Третьего пути нет.