Юрий Коваль - Дорога длиною в 80 лет. Башкирский театр оперы и балета. Актеры на сцене и за кулисами. Обзоры, рецензии, интервью

А я подумал о том, что в наши дни за Сутягиным охотились бы продюсеры престижнейших театров. Это был артист на все времена.

Александр Сутягин в ролях Голландца (Р. Вагнер «Летучий голландец») и Фигаро (Дж. Россини «Севильский цирюльник»).

12 июня 2007 года в Уфе был открыт памятник Федору Ивановичу Шаляпину. На небольшом пространстве между оперным театром и академией искусств (у ее стены как раз и «остановился» молодой начинающий певец Федя Шаляпин… в мраморе) собрались артисты, студенты, преподаватели – все неравнодушные к этому событию уфимцы. В толпе был заметен статный мужчина в светлой куртке, с крупными чертами лица и седым ежиком на голове. Это был профессор Омского государственного университета Борис Яковлевич Торик.

Вот уж кто точно не был здесь случайным человеком, праздным зевакой, так это Торик. Художник и певец, в прошлом солист Башкирского государственного театра оперы и балета, Борис Яковлевич немало потрудился для увековечения имени великого артиста.

Уж не знаю, на радость или на беду у артиста Торика был бас, а это значит, он попадал под мощное магнетическое притяжение Федора Ивановича Шаляпина, был его примерным учеником и страстным почитателем.

Многие басы болеют Шаляпиным, не избежал этой участи и Борис. На театральной сцене он исполнял партии из шаляпинского репертуара и так же, как его кумир, придумывал для своих персонажей костюмы и грим.

Борис Яковлевич немало постранствовал по России, жил в Новосибирске, Питере, Перми, Орле, Омске, но едва ли не лучшие годы прожил в Уфе.

Он заметно выделялся среди своих коллег – оперных певцов, которые существовали в своем кругу, замкнуто, келейно.

Такого разностороннего артиста, как Борис, в Башкирском государственном театре оперы и балета не было, пожалуй, никогда.

Торик жил с размахом и вкусом. Дружил с художниками и поэтами, был своим человеком в журналистской среде. Артисты проходили по разряду сослуживцев.

В 1965 году его избрали заместителем председателя Башкирского отделения Всероссийского театрального общества. Певец на общественной работе, слава богу, не сделался чиновником.

Однажды на него снизошло откровение: «Впервые на сцену Шаляпин вышел в Уфе, в опере Станислава Монюшко „Галька“. Он участвовал в благотворительном концерте, который давали в Дворянском собрании – нынешнем институте искусств. Как было бы здорово в честь этого события установить на фасаде досточтимого здания мемориальную доску».

Каждый чих в те прекрасные времена следовало согласовать с областным комитетом КПСС. На мемориальную доску требовалось получить его благословение. И оно было получено. Довести идею Торика «до ума» поручили инструктору обкома. Инструктор слышала, очевидно, что Шаляпин – не совсем наш: жил и умер за границей. Возможно, она даже знала, что его лишили почетного звания «Народный артист РСФСР» и талантливый Владимир Маяковский заклеймил певца в стихотворении «Господин народный артист».

Бедная женщина оказалась в сложном положении: выполняя поручение своего шефа, она боялась проявить партийную близорукость, утратить бдительность и в своей работе придерживалась тактики проволочек, опасаясь «как бы чего не вышло». Волынка тянулась чуть ли не три года. Торик успел познакомиться и подружиться с дочерью Шаляпина – Ириной Федоровной. Завязалась переписка. В ее коротких письмах были радость – в Уфе сообразили установить мемориальную доску памяти отца – и горечь: время идет, а ничего не делается.

И тогда хитроумный Торик предпринял дипломатический ход. Он сообщает инструктору обкома о том, что решил обратиться за поддержкой к выдающимся деятелям литературы и искусства, весьма недвусмысленно намекая на общественный резонанс. Письма Шолохову, Тихонову, Козловскому и другим уже готовы к отправке, уточнил Борис Яковлевич. Женщина, естественно, разнервничалась и сбивчиво просила его немного повременить.

…И вот метельным февралем 1967 года в уфимском аэропорту приземлился самолет из Москвы. Распахнулась дверь, и среди спускающихся по трапу пассажиров Торик без труда узнал Ирину Федоровну Шаляпину: она была похожа на своего отца. Ирина Федоровна прилетела на открытие мемориальной доски.

За несколько дней она успела заворожить всех, кто с ней встречался: энергична, любознательна, превосходный рассказчик. Некоторые доморощенные краеведы сообщают, будто в зале института искусств (этот зал теперь носит имя ее отца) она блистательно, в лицах и красках, прочитала рассказ Александра Куприна «Гоголь-моголь». Похоже, это миф, но он, право же, неплох.

Был в Ирине Федоровне какой-то нездешний, неуловимый шарм. Откуда он можно было только догадываться. Стареющая драматическая актриса была родом из Серебряного века. Надо полагать, общение с его творцами, дружившими с отцом, не прошло для нее бесследно.

Отношения Шаляпиной и Торика выходили за рамки формальных. Бывая в Москве, Борис спешил на Кутузовский проспект: навестить Ирину Федоровну. На стенах ее скромной квартиры висели подлинники картин Поленова, Серова, Коровина – художников, глубоко почитаемых Ториком.

Однажды Ирина Федоровна достала из платяного шкафа яркий, пестрый халат Шаляпина-Кончака и предложила его примерить уфимскому Кончаку. Не жалующийся на здоровье Торик почувствовал тогда свое сердце: ему стало вдруг тесно в грудной клетке.

В 1960-х годах в Уфе на студии телевидения поставили спектакль о композиторе Сергее Рахманинове, жившем в эмиграции, вдали от родины. Эпизодическую роль Шаляпина в нем сыграл Борис. Фотоснимок, на котором он в роли великого певца, Торик послал Ирине Федоровне и в нетерпении стал ждать ответа. Как вердикт экспертного совета, как приговор суда.

«…Мне интересно было увидеть, как вы играли роль отца, – писала она. – Это труднейшая задача». И пролила бальзам: «На фото вы выглядите довольно удачно».

Дочь Шаляпина умерла в 1978 году. У Торика хранятся ее редкие письма и пожелтевшая от времени экспрессивная открытка – Шаляпин в роли лишившегося рассудка Мельника (опера Александра Даргомыжского «Русалка). На углу открытки уверенной стремительной рукой написано: «Дорогому Борису Торику с благодарностью за помощь по увековечиванию памяти моего отца. С пожеланием успеха в искусстве. Ирина Шаляпина. Май 1972 г.»

Борис Торик в роли Мельника (опера А. Даргомыжского «Русалка»).