Газета Завтра - Газета Завтра 782 (46 2008)

Однако 70-е годы были расцветом всех этих иллюзий. "Андроповцы" нетерпеливо ждали смены власти. Со своей стороны, в Церкви ждал её и Никодим. Если для государства "западническое державничество" - безусловный антагонизм, который рано или поздно разрешится победой одного из составляющих его начал, то для Церкви "сближение с Европой" естественным образом не могло не затронуть конфессионально-вероучительную сторону. Как для советско-российских так называемых "реформаторов" существовал единый западный мир, куда можно "вписать" обновленную Россию, так и для Никодима (и до сих пор для ряда деятелей нашей Церкви) существовало и существует некое мифическое "единое христианство", и не было и нет никакой речи о несомненных западных ересях.

Подчеркнем, что мы более чем далеки от каких-либо досужих домыслов по поводу "агентуры", "работы на КГБ" и т.д. Эта тонкая материя - предмет отдельного, сугубо специального разговора, но для нашей темы данный предмет отнюдь не имеет решающего значения. Гораздо важнее - объективное совпадение, совпадение по факту политического вектора и, как сейчас бы сказали, политтехнологической игры, ведомой до поры до времени скрытыми от посторонних глаз "национальными модернизаторами" в погонах и открытым всему миру молодым и динамичным иерархом. Покойный митрополит вел с "органами", и вообще с высшим политическим руководством СССР, свою сложную и рискованную игру. Обычно говорят, что он умело и ловко использовал потребность советского ("коммунистического") режима респектабельно выглядеть перед Западом, и под этим предлогом резко омолаживал и расширял церковные кадры. Говоря так, вновь не задают себе и другим более чем очевидного вопроса: а почему это "упертым" коммунистам ни с того ни с сего вообще понадобилась эта "респектабельность"? Разве советские руководители всегда так о ней заботились? Но эта "беззаботность" ведь не мешала развитию торговых, да и политических отношений с Западом?.. За последнее время появился ряд интересных текстов, в которых делается попытка "замылить" вообще все что можно, а главное - доказать, что в никодимовской церковной политике не было ничего принципиально нового. (См., напр.: диакон Андрей Кураев "Архиерейское совещание 1948 года и современные мифы о нем" (http://www.pravoslavye.org.ua/index.php?r_type=articleaction;=fullinfoid;=22717). При этом ссылаются на известное совещание в Москве 1948 года, и используя архивные документы, говорят, что оно, по замыслу, также было "экуменическим", только целью этого "экуменизма" было "помочь христианам всего мира "освободиться от диктата Ватикана"! Надо ли говорить, что этот "экуменизм" был чисто политическим, а не богословским явлением, и поэтому непосредственно относится к нашей сегодняшней теме! В ответ на типично манипуляционную посылку диакона А. Кураева заметим, что в 1948 году речь шла все же о противостоянии Ватикану и его влиянию вместе с христианами Запада, то есть о противостоянии главному религиозному центру Запада и о создании альтернативного религиозного центра в Москве (идея перехода к Москве "первенства в пентархии" и Москвы как лидера православного (восточно-христианского) мира). Эта идея позднего Сталина, пресловутого "сталинского ренессанса" 1943-1948 гг. была, конечно, абсолютно утопической и нереализуемой, поскольку возвращение к историческим истокам теории "Москва - Третий Рим" решительно расходилось с той идеологией, которая была основой советского проекта, то есть с идеологией коммунистической, а от коммунизма никто из советских бонз в то время отказаться не хотел и не смог бы. Однако характерно, что в отличие от последующего времени (то есть от тех же 70-х), в этом проекте речь шла все еще о решительном противостоянии советской империи Западу, а не об интеграции с ним, и Церковь "вписывали" именно в это противостояние, а не в "интеграцию" по никодимовскому образцу. Изменилась эпоха, изменились идеи, изменились и "игроки"… И когда сегодня некоторые из наших иерархов в блестящем стиле занимаются публичной апологетикой святого благоверного князя Александра Невского как великого святого, стратега, дипломата и воина, то нужно будет сказать (если выдержать аналогию до конца), что никодимовские игры с Ватиканом - это не "поездки в Орду" святого благоверного князя Александра ради спасения Руси, не готовой еще к открытой схватке (в качестве последних можно, чисто формально, рассматривать умение Никодима ладить с советскими властями), а как раз полная и безоговорочная сдача тевтонским рыцарям!

Так что мы бы сказали иначе: Никодим модернизировал Церковь под "западнический" проект определенных кругов "ЦКГБ" (иначе говоря, советской "элиты"), при этом в своей "церковной" модернизации по западному, европейскому образцу, сильно опережая светское начальство. Его нетерпение и напор (словно по наследству передавшиеся некоторым из его учеников), в отличие от общего идеологического вектора, очевидным образом контрастировали с осторожностью, нерешительностью и придворной изощренностью членов Политбюро. Не в этом ли очевидном контрасте - главная, так сказать, "земная" причина его общей неудачи? Если бы я был апологетом Никодима, я бы сказал, что он сильно опередил свое время. Подгонять историю (тем более апостасийную) - не менее опасно, чем излишне подмораживать…

ПРЯМЫМ РЕЗУЛЬТАТОМ деятельности Никодима была большая, чем до того, интеграция Церкви в деятельность международных институтов, и отнюдь не только таких, как Всемирный Совет Церквей. И дело здесь, как уже сказано выше, отнюдь не только в пресловутом "экуменизме". Митрополит Никодим формировал не просто модернистское богословие, но, как показано в упомянутой выше записке, революционно-модернистское. Это была не просто некая церковная реформация (в широком смысле), но нечто большее. Он не просто хотел в большей степени соответствовать "запросам времени", но формировал совершенно особый стиль, особый подход к церковной жизнедеятельности, который был модернистским не только лишь с точки зрения богословия, но именно в плане самого образа бытия и действия Церкви в современном, стремительно секуляризирующемся мире.

Стремясь соблюдать неписаные правила политкорректности, не будем употреблять отдающего вульгарностью ругательного термина "никодимовщина". Поведем речь о стиле Никодима, о никодимовской школе церковного поведения и специфической церковной культуре (в широком смысле), во многом порожденной покойным архипастырем. Вся она, как бы то ни было, опиралась именно на идею "вписывания" Православной Церкви в современный секулярный мир (пусть и из предельно благих намерений), а никак не наоборот! И в этом все дело. И именно в этом, по нашему убеждению, - корень многих сегодняшних проблем нашей Церкви.