Эдуард Нистратов - Дороги, дураки и компьютеры. Есть ли будущее у России

Первый путь – традиционное повышение дисциплины и ответственности, в том числе путем частичного восстановления жесткой карательной системы. Но печальный результат этого пути нам знаком. Мы еще раз доказали всему миру, что рабский труд неэффективен. Или, по Чаадаеву, показали всему миру, как не надо жить. Но вряд ли кто будет спорить, что в государственных службах элементы жесткой воинской дисциплины нужны.

Второй путь – государственная власть работает как коммерческая структура, т. е. верхние этажи власти жестко контролируют денежные потоки через преданных людей. Механизм обеспечения управляемости – заинтересованность подчиненных находиться поближе к кормушке, наказание за неподчинение – отлучение от кормушки. Эффективный механизм, но политика здесь очень скоро начинает выражать интересы чиновников, а не страны. Расцветает коррупция и страна катится вниз. Это путь, на котором мы стоим сегодня.

Третий путь – каждый уровень власти находится не только под контролем начальства, но и под жестким контролем общества. А для этого политика и экономика должны быть прозрачными, а общество – информированным и активным. Для этого нам надо к своей восточной духовности добавить немного западного прагматизма. Конечно, «они» грамотнее нас в организации производства нужных товаров, «они» умеют делать свои и чужие ископаемые полезными, «они» не проводили опытов по отмене частной собственности, «они» знают разницу между Человеком и Гражданином, Родиной и Государством. И, кроме подкидного дурака, «они» умеют играть в более сложные игры. Но всему этому можно научиться и обыграть «их» по их же правилам! И поможет нам в этом Компьютер!

По образованию автор – инженер по электронной технике, а по образу жизни и мышления – программист. Это такая профессия, которая любую проблему решает с точностью до нуля и единицы. И эта профессия связана не только с компьютерами (ЭВМ). Программировать можно любой процесс, в том числе достижение успеха, как личного, так и общественного. Один из тезисов современной теории познания «мы знаем что-то, если можем это запрограммировать», очень точно характеризует максимализм этой профессии. К чему этот биографический экскурс? А для того, чтобы объяснить читателям, что у автора были все основания написать именно такую книгу.

– Эдик, иди домой! – Мам, щас, – Знаю я твой щас! – Иди немедленно!

Почему вдруг вспомнился этот разговор из далекого детства. Все дело в причине, почему я не мог тогда идти немедленно. Жили мы в маленьком городе Веневе, что в 50 км от Тулы и 170 км от Москвы. Это очень древний город, значительно древнее Москвы. После появления Москвы он стал ее оборонительным рубежом на южных границах.

Об этом говорят даже названия пригородных деревень: Стрельцы, Пушкари, Озеренцы (озиралы, т. е. пограничники), Городенцы, а также названия лесов около Венева – засеки, т. е. специально поваленный лес против вражеской конницы. Кроме того, Венев – один из красивейших уголков России с архитектурой древнего русского города, множеством церквей, пейзажами Саврасова и окружающей природой Левитана и Шишкина.

Но все это замечательно в мирное время, а тогда? Ожесточенные бои за Москву прошли через наш город. Взяв Венев, немцы остановились перед Тулой. Именно в эти дни состоялся знаменитый разговор Жукова со Сталиным, когда на вопрос Верховного главнокомандующего – удастся ли отстоять Москву, Жуков уверенно ответил – «да!». Всего две недели прожили мы в оккупации. Для нас бои быстро закончились. Но под Москвой они стали еще ожесточеннее. Именно там погиб мой отец, агроном, а тогда командир пулеметного взвода Федор Васильевич Нистратов. Но вскоре немцев отогнали далеко от Москвы. А потом и война закончилась, город перешел на мирную жизнь.

Но не мы – мальчишки. Для нас война не кончилась. Пусть мы были раздетые, разутые и голодные, но какая интересная вокруг была жизнь! Весь город в развалинах, а в них патроны, мины, неразорвавшиеся снаряды. Играй, не хочу! Но что за игра, если нет правил? Вот их-то я и разрабатывал! Ну, разве можно было бросить ребят и идти домой? Ведь без меня игра становилась не интересной. Игра без правил – это баловство. А нам хотелось, чтобы все было как у взрослых, по правде. Вот и вспомнил я эту перебранку с матерью, когда стал писать о программировании успеха. Оказывается, я тогда программировал игру, и именно это делало ее серьезным мужским делом.

Очень интересная мысль? Но тогда я не знал, что занимаюсь программированием. Я и слова то такого тогда не знал.

Об электронных вычислительных машинах (ЭВМ) автор впервые услышал в 1960 году при завершении учебы на факультете электронной техники Ленинградского электротехнического института (ЛЭТИ). Более того, нам ее показали. Правда она еще находилась в наладке. Преподаватели об ЭВМ, конечно, знали давно, поэтому выразили уверенность, что нам придется с этой техникой работать. Сказали, что теоретических знаний у нас вполне достаточно, остальное выучим по книгам, которые должны скоро появиться. И с этим напутствием я поехал работать на завод «Уралэлектротяжмаш».

Никаких ЭВМ на заводе в помине не было, поэтому пришлось заняться автоматизацией производства: фотоэлементная защита на прессах, управление литейным конвейером, система испытания ртутных выпрямителей. Увлекся, понравилось, стало что-то получаться. Партия меня заметила и послала работать в комсомол. Отказываться от подобных предложений тогда было не принято. Тем более, предложение очень грело самолюбие. В заводской комсомольской организации было 2000 членов, а я над ними начальник! И опять увлекся. Оказалось, что руководить – это интересно. Кроме того, я понял, что для того, чтобы сделать что-то большое и важное, нужна власть. Не заметил, как пролетели три года!

А вузовские преподаватели оказались правы. Пока я до 1964 года комсомолил, книги про ЭВМ появились. Поэтому, отвергнув все карьерно-престижные предложения, полагающиеся бывшему первому секретарю заводского комитета комсомола, члену бюро и нештатному секретарю Свердловского обкома комсомола, я уговорил директора создать бюро механизации инженерного и управленческого труда и купить ЭВМ.

С директорами мне очень повезло. Поскольку своего отца я последний раз видел, когда мне было 4 года (в 1941 году он ушел на фронт и в 1942 году погиб под Москвой), то мой первый директор Анатолий Тимофеевич Циркуненко стал для меня как отец родной. Он в меня поверил. Может быть потому, что, пока я был комсомольским секретарем, мы с ним много времени провели вместе на различных неформальных мероприятиях. И, все-таки, уговорить директора купить ЭВМ, было не так просто. Деньги на ЭВМ планом естественно предусмотрены не были, поэтому пришлось брать кредит в Госбанке. А дальше пошла обычная работа с ненормированным рабочим днем и без выходных.