Терентiй Травнiкъ - Письма и дневники. Книга первая

Можете себе представить, как по набережной, ранним утром везут огромные транспаранты на Красную площадь, как конная милиция неспешной рысью направляется туда же, выбивая искры из под копыт, как духовые оркестры идут по Бородинскому мосту, сверкая золотом медных труб. Это все к Первому мая. Мы, будучи детьми, сидели на косогоре и любовались этим зрелищем, а вокруг никого. Обычное это дело было для местных жителей. Все спали еще, ведь праздничное утро, а нам не до сна. Да и видели ли вы детей, которые подолгу спят в кровати, тем более в воскресенье. Сейчас я опять встаю очень рано. Видимо что-то детское во мне после сорока опять стало проявляться.

Мы знали не просто наш райончик, мы знали каждую сломанную ветку на деревьях, что росли на косогоре, каждый камень, торчащий из под земли. Чумазые, в извазюканных глиной куртках, чуть ли не по-пластунски с совками мы ползали по склону, по оврагам, промытым вешними водами и искали клады. И надо сказать, что находили. Находили и пузырьки с гербами, и черепки, и посуду, и монеты, но самым большим достижением стала находка дуэльного пистолета начала ХIХ-го столетия, ну и шкатулки с полудрагоценными каменьями на крышке. Все это тщательно собиралось либо под лесенкой в подъезде, либо под корнями огромной ветлы, что росла на вершине горы. Так я полюбил археологию, и мечтал стать ученым именно в этой области. Сохранились рисунки тех лет, где я постоянно изображаю себя археологом.

Если бы я родился женщиной, то только бы и занимался тем, что пришивал бы любимым мужчинам крылья, отпускал их в полет и смотрел, как завороженный на это. Что может быть прекраснее мужчины в полете мысли, мечты, творчества. А, ведь, всякой женщине это доступно, сделать мужчину таковым. Женщины ищут любви неземной, не понимая, что только такой мужчина – с крыльями – и любит так, как они мечтают. Странная она – женская неуверенность – желать небесной мужской любви и при этом не давать мужчине крыльев, или же все-таки дав, держать его в клетке, а выпустив, следить, чтобы летал, но только по комнате. Эдакий комнатный орел… И все же не все такие женщины, есть среди них и орлицы, а это самые счастливые женщины. Женское счастье – был бы милый рядом. Все верно, но только рядом может быть свободный мужчина. Всякий привязанный улетит и, прежде всего, сердцем и душой. Что поделать, такова природа Любви – возвращаться по зову сердца, а не по подергиванию за натянутую и привязанную к ней ниточку.

Вся сложность человеческой жизни от того, что когда-то человек начал искать цель и смысл своего собственного бытия. Не находя, он все более и более усложнял свою жизнь в поисках её смысла. Видимо, большинство из нас не устраивает просто так жить, нужно жить именно во имя чего-то. Некоторые, а таких большинство, неосознанно бегут от подобных поисков, некоторые же продолжают искать. Жить просто ради жизни мало у кого получается. А, ведь, это ключ к собственному счастью – обрести смысл, подлинный смысл своего существования. Появится смысл и придет счастье.

Что касается меня, то для меня всякий смысл моего существования касается служения – служения Богу, служения своим призванием. Я тот, что сперва из призывников, а потом из сверхсрочников и дело мое обыкновенное теперь – служить верой и правдой Тому, кто мне доверил жизнь, воплотив меня в ней, а такие, как правило, не ошибаются.

Я редко, когда оправдываюсь. Потому что не знаю за что. Если я виноват, я готов сразу извиниться, более того всячески искупить вину, дабы внести ясность и мир в отношения. Но я не могу оправдываться за свой образ мыслей, движений, просто потому, что не знаю, как это сделать. Увы, я нередко встречаю ложные обвинения в свой адрес. И даже готов принести за них извинения, если они вызвали в ком-то смущение. Но вся штука в том, что этим людям не нужны извинения. Им нужно состояние моего поражения, и они будут стоять до конца.

Однажды я столкнулся с критикой меня, а источником для нее стала моя книга «О чем поведала печаль»: «Посмотри на себя, как ты похотлив, как ты каждым своим взором съедаешь ее. Тебе хочется много и разного, потому что тебя не хватает надолго, ты устаешь, потому что женщина всегда жаждет, а ты пуст, и ты уходишь к той, которая еще не знает тебя. Она смотрит на тебя как на жертву и готова идти на все, чтобы изведать твои глубины, будешь ли ты стоек в ее упряжке. И ты презираешь женщин, а вместе с ними и все хорошее, не разобравшись, где правда, а где ложь. Как еще можно оправдать собственное бессилие. Унизить легче, чем понять. Бросить легче, чем нести. Зачем тогда обещать, обнадеживать, врать».

Совершенно критики забывают, что книга начинается с того, что грешник раскаивается и его испытует Совесть. Это и есть слова совести к кающемуся. так пишется в начале. Им могу быть и я и кто угодно, но прежде всего я. Даже если сегодня я не такой, но я могу таким стать завтра, послезавтра, когда угодно…

Как-то у меня спросили, как я сохраняю невозмутимость: просто я хорошо понимаю и представляю то, о чем я пишу и говорю. Более того, я просто это знаю. В своих книгах я руководствуюсь знанием сердца, а умом много меньше, еще меньше эмоциями, я не стремлюсь никому понравиться, удивить, поразить. Я просто излагаю. Мне никто не оплачивает мои книги, никто не заказывает, никто не требует. Я свободен и могу сам решать, что делать дальше. Это и злит многих. Не к чему привязаться.

Они пытались привязать цитату ко мне, дабы сделать ее исповедью моей. Что-то вроде трудов блаженного Августина. Основное обличение было таким: Вот многие считают меня порядочным, но это ошибка! Вот посмотрите, что Терентий сам о себе пишет… Более того, он и живет так, как написал и т. д.

Помню, у меня был радиоэфир в институте и одна из позвонивших читательниц, пробилась с этим. Она обличала меня в том, что мои тексты не соответствуют моей жизни. Тогда я спросил, знакомы ли мы? Она ответила, что нет. Тогда я спросил, с чего она решила, что не соответствуют. Она сказала, что ей сказала подруга. Я поинтересовался – знакома ли подруга со мной? Она опять ответила, что нет. Тогда я спросил – откуда знает подруга? Слушательница ответила, что ей кто-то сказал. Тогда я спросил у неё: «Может ли она мне сейчас поверить, если я в эфире лично скажу, что это во многом не так». Она сказала, что нет. Я удивился и спросил у нее: «Как вы можете верить человеку с именем «Кто-то Сказал» и не поверить тому, кто и является источником ваших сомнений, причем сейчас лично беседующий с вами. Она ответила: «Могу». Тогда я предложил: «Вы можете раз и навсегда прояснить ситуацию и сейчас, в прямом эфире, задать мне любой вопрос. Она помолчала и сказала: «А чего спрашивать-то и так все понятно». Я уточнил: «А что всё?» «Всё», – был ее последний ответ.