Виктор Савельев - Я судебный репортер. Судебные очерки и журналистские расследования разных лет

С тех пор у нее накопилась стопка ответов, объясняющих, что такое «презумпция согласия на изъятие органов» по статье 8 Закона «О трансплантации органов и (или) тканей человека» от 22.12.1992 года. Статья эта развязала руки «охоте за трупами», потому что больницы стали «по умолчанию» вырезать органы после смерти у пациентов, если сами больные при жизни или их родственники не уведомляли врачей о своем несогласии с изъятием.

На что уж бесчеловечно обманули Ларису Ивановну в больнице! Отправили домой, предвидя вызов трупных хирургов-«изымателей» (с 18.50 признаки смерти мозга Инны искал тот самый «консилиум» нейрофизиологов). От матери забор органов утаили. Не звонили по названному им домашнему телефону. Боялись показать искромсанный труп… А с точки зрения антигуманного закона это бесстыдство не противоречит «презумпции согласия»! Заместитель Замоскворецкого межрайонного прокурора Москвы, советник юстиции А. Ю. Почтарев так и пишет Ларисе Ивановне в вынесенном им постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела: «На медицинский персонал больницы не возложена обязанность сообщать родственникам пациентов о возможном изъятии органов трупа для последующей трансплантации. Родственники Наседкиной И. Н. медицинский персонал больницы о своем несогласии на изъятие органов не уведомляли…»Это и есть узаконенная депутатами в интересах медицинского лобби «неиспрошенность согласия».

– Выходит, нужно расписку в кармане носить, что ты возражаешь против изъятия твоих почек! – говорит один из правозащитников, мечтающих отменить упомянутую статью 8 через Конституционный суд РФ. – Только где гарантия, что при бессознательном состоянии твою расписку не вынут из кармана и не порвут? А кто из родственников при свалившейся беде помнит о «презумпции согласия»?.. Назовите хоть одного пациента, который вообще об этом законе знает…

Не беремся произносить фамилию этого «донкихота» – ведь, добиваясь отмены неконституционной нормы, он намерен «подрубить» статью, на которой держатся «заготовки органов» для операций на миллионы долларов… А в России и за меньшее башку снесут. Утешает лишь то, что законы – как дышло. Есть еще и Федеральный Закон «О погребении и похоронном деле» 1998 года, где статья 5 «Волеизъявление лица о достойном отношении к его телу после смерти» прямо указывает на обязательность нашего согласия или несогласияна изъятие органов и вообще на любое патологоанатомическое вскрытие. Причем в таком случае, как с Инной, право на разрешение этих действий за беспамятного пациента имеют его родственники.

Об этом, однако, советник юстиции А. Ю. Почтарев не сообщил Ларисе Ивановне ни слова. Характерно, что ни один прокурор не пригласил на беседу мать, писавшую им об ущемлении прав. Не удивляет после этого отсутствие юридических дел вокруг сомнительных манипуляций с «донорами»: потерпевших не защищает никто.

Даже единственный закон, отстаивающий права человека на достойное отношение к нему после окончания жизненного пути, подвергается атаке известных сил. В 2002 году сайт « apn.ru» сообщил об инициативе депутата Госдумы Т. Астраханкиной по устранению противоречий между законами «О трансплантации органов и (или) тканей человека» и «О погребении и похоронном деле». Последний – как кость в горле у трансплантологов. Вот почему Астраханкина предлагает дополнить в нем мешающую статью 5 «О волеизъявлении лиц…» поправкой, позволяющей изымать органы из тел умерших граждан с разрешения главных врачей медучреждений – без всяких там сантиментов. Если подобные поправки пройдут с депутатской помощью, наши тела будут полностью отданы Минздраву, но уже на стопроцентно законных основаниях, без нестыковки юридических норм. И вопрос о каких-то правах лиц и уголовных делах по трансплантации отпадет сам собой.

…А Лариса Ивановна все не может успокоить нервы.

– Знаете, – говорит она, пряча в альбом последнюю фотографию Инны, – я так радуюсь, когда убивают депутатов! Пусть и они заплатят за то, что такие законы приняли. Когда я читаю в газетах, что в кого-то из них стреляли, мне хоть на миг становится легче на душе…

…Страшно, когда людей доводят до такой ненависти.

Вот какая история. У московского доктора медицинских наук Кречиной пропал отец Константин Михайлович, 75 лет, приехавший с Украины подлечиться. Вы ведь знаете стариков? Выйдут на улицу – и заблудятся. А Константин Михайлович в Москве не был 10 лет… Ушел он 25 октября (речь идет о 2001-м годе) со 100 рублями в кармане и орденом да медалью «За отвагу», которые никогда не снимал. И даже тех наград на память не осталось…

В панике Елена Константиновна подала в розыск, звонила в больницы и объявление дала в «Московский комсомолец». Вся надежда была у нее на родную медицину. Дескать, упадет где-нибудь старик – а уж медики-то точно мимо не пройдут. На прохожих надежды не было. Константин Михайлович из-за болезни горла сипел, как бомж. А кто ж его такого слушать-то будет?

И надо же такому случиться: через 7 дней Константина Михайловича нашли! На Фрунзенской набережной охранники ресторана позвонили в «скорую»: мол, поблизости три часа лежит человек. На «скорой» пожилого пациента доставили в городскую клиническую больницу №71. Ему бы теплое белье, горячего чаю или бульона да капельницу на ночь – глядишь, и ожил бы человек… Но Константина Михайловича, мокрого и грязного, наутро опять подбирают на улице – уже без медали и ордена Великой Отечественной войны II степени, с которым 1 ноября его привозила фельдшер «скорой» Клыкова. И подобрали обобранного старика – где бы вы думали? В 15 метрах от ворот той больницы, куда доставляли его накануне. Лежал Константин Михайлович, ветеран Победы и инвалид, неподалеку от больничной проходной, где дежурят круглую ночь. «Почему его не заметили? – с досадой говорит юрист общественной Лиги защитников пациентов, разбиравший дело. – Впечатление такое, что не мог он здесь пролежать незамеченным до утра, а его просто вынесли за ворота…»

Умер ветеран позднее, не придя в сознание: добила его ночь в 15 метрах от больницы. Так что рассказ наш о медицине и о том, какие здесь порядки…

Так выглядит публикация в газете «Мир новостей».

Официальная версия такова. Инвалид 2-й группы Кречин Константин Михайлович, 1926 года рождения, днем 1 ноября 2001 года был доставлен в ГКБ №71. «В экстренной госпитализации не нуждался», находился с диагнозом «алкогольное опьянение» в приемном отделении 11 часов (!), после чего травматолог Цепков в истории болезни №3695 от 01.11.2001 г. сделал запись: «22.50. Больной в сознании, контактен, адекватен, ориентирован… Больной протрезвел…»Через пять минут после выводов Цепкова пациент якобы исчез. «В соответствии с записью в истории болезни больной самостоятельно покинул отделение в 23.00 01.11.2001 г.», – пишет в объяснении прокурору первый зам. председателя Комитета здравоохранения Москвы С. В. Поляков.