Эдвард Лозанский - Операция «Эльба», или Почему не сработала ядерная кнопка

Алессия. Он посмотрел на фото на столе: вот она – его дочка в семь лет, облако белых кудряшек вокруг глупого личика, в руках садовый шланг, из которого она старательно наполняет водой его ботинки. На это фото он смотрит вот уже столько лет. Он невольно улыбнулся. Она так упрямо шла против правил с самого рождения. А теперь её упрямство заставит его взять трубку и сделать этот чёртов звонок, которого он так боится. Но сделать его надо.

Генерал поднял трубку и набрал номер, (который) записанный в своём блокноте. Послушал гудки. Ответила женщина:

– Кабинет мистера МакИчина.

– Генерал Себринг, – представился он. – Вооружённые Силы США. Мне нужно поговорить с Дугом.

– Одну минутку, пожалуйста.

Он ждал, пока секретарша поставила звонок на паузу. Начальник аналитического отдела по Советскому Союзу Дуг МакИчин работал в ЦРУ и знал Терри уже несколько десятков лет. Они обменивались информацией по самым разным делам и поддерживали хорошие профессиональные отношения.

В телефоне щёлкнуло.

– Дуг МакИчин.

– Это Терри.

– Себринг?

– Да.

– Что тебе нужно? У меня отчёт горит.

Генерал Себринг подался вперёд и шумно выдохнул.

– Я звоню насчёт Алессии.

– Опять?

Себринг проигнорировал вопрос.

– Она в Советском Союзе.

– Я знаю. Генерал, эту жизнь она выбрала сама.

– Поверь мне, я предостерегал, но её это только подстегнуло.

Было слышно, как МакИчин вздохнул.

– Есть девочки, которыми не покомандуешь. Моя дочь живёт в Венис-Бич со своим дружком-наркоторговцем. Я делаю вид, что ничего не знаю.

Себринг пристально изучал потолок своего кабинета.

– Вот именно. Она с матерью выводят меня из себя каждый день.

– Могу себе представить.

Повисла неловкая пауза, пока Себринг пытался подобрать слова. Слов не находилось. МакИчин нарушил молчание.

– Так что стряслось?

– Ну, – выдавил Себринг, – Пожалуй, я хотел узнать, какие превентивные меры можно предпринять.

– Я не знаю, Терри. Ты каждый раз будешь меня об этом просить, когда она на задании?

– Ты знаешь, о чём я думаю. На тот случай, если она там попадётся.

МакИчин снова вздохнул.

– Кремль необязательно станет играть по таким правилам.

– Сколько у нас под стражей?

– Трое.

– Что-то важное?

– Всё ещё пытаемся определить; но, думаю, да, важное.

– Слушай, Дуг, – сказал Себринг, – я просто думаю наперёд, на всякий случай. В конце концов, ничего ведь не случилось. Я просто навожу справки.

– А звучит так, будто ты себе выбиваешь страховой полис.

Себринг взмахнул рукой.

– Я её отец. Ты же не станешь меня винить за то, что я пытаюсь защитить свою дочь.

– Нет, не могу, – ответил МакИчин.

– Как твоя жена?

– Она ушла от меня.

Себринг поморщился, как от боли. Он это знал.

– Дуг, мне жаль. Это ужасно.

МакИчин тут же ответил:

– Да нет, на самом деле. Все штампы про несчастливый брак – это правда. Я за то, чтобы ввести ограничения на институт брака лет этак на семь. У немцев есть какое-то словечко на эту тему.

Себринг улыбнулся.

– Буду ждать от тебя полный отчёт о холостяцкой жизни к нашей следующей встрече.

– Ты его получишь.

– Как бы то ни было, я хотя бы знаю, что в случае чего у нас есть кем откупиться.

– Да, есть. Постарайся не волноваться, ладно?

Они разъединились. Себринг сидел, разглядывая телефон ещё с минуту и думал. Он искренне надеялся, что ему не придётся разговаривать с МакИчином насчёт Алессии ещё раз. Но, как он сказал, у них арестованы трое.

Такое полезно знать.

Михаил возблагодарил Всевышнего за то, что нынешней ночью не так морозно, как могло быть в это время года. Как и остальные, он припарковался в переулке за несколько кварталов отсюда. Одним из важнейших свойств малой группы было то, что она не должна выглядеть как группа. Группы людей привлекали внимание, а уж этого им никак не хотелось.

Он засунул руки в карманы и пошёл к своей «ладе». Хоть бы это чёртово ведро завелось. Не хотел никому объяснять, тем паче своей жене, зачем он припарковался в районе за несколько километров от дома. Что он действительно хотел сделать с «ладой» – так это столкнуть ее с обрыва.

В сознании проплывали образы машин из Европы. В конце концов его мысли остановились на той, что недавно видел в журнале. Это была Альфа-Ромео купе, спроектированная и изготовленная в Милане, и продаваемая по всему миру, кроме СССР, разумеется. Машина стального цвета с голубым отливом, а салон был сливочно-белым, и, наверное, мягким, как попка младенца. Он знал о верхних распредвалах, о том, какие они эффективные, и о тех двух английских карбюраторах, питавших двигатель Альфы, об этих «Вебберах». Но знал он это только из журналов, которые тайком провозили в СССР.

Конечно, это всего лишь автомобиль, но маленькая Альфа-Ромео в его сознании была символом всего того, без чего обходится весь советский народ – не столько роскоши, но и новаторских разработок.

– Прошу прощения!

Женский голос быстро вывел из мира автомобильных грёз, и он понял, что чуть не врезался в эту женщину. Но когда обернулся на неё посмотреть, то понял, что женщина была… ничуть не хуже машины из его фантазий. Ростом она почти с Михаила, и даже под пальто угадывалась хорошая фигура. Черты лица тонкие, красивыет бирюзовые глаза, зубы чуть видны из-под полной верхней губы. По-русски говорила с заметным западным акцентом. Британка?

– О, это вы меня простите, – настаивал Михаил. – Что-то я совсем размечтался!

– Как и я, со мной так часто бывает, – охотно ответила она. – Просто чудо, что меня до сих пор не сбила машина.

Он улыбнулся.

– Машины… о них-то я и мечтал.

Она сверкнула улыбкой, от которой Михаил почувствовал слабость в ногах:

– О, я люблю машины! Мой отец их коллекционирует.

– Коллекционирует? – он слышал о таком – это хобби миллионеров. – Ваш отец, должно быть, очень богат.

Она слегка задумалась, из-под серой вязаной шапки выбился белый локон и упал на лоб. Она затолкала его обратно.

– Не богат, но вполне обеспечен.

«Обеспечен? – крикнул Михаил про себя. – Не с одной, не с двумя, а с целой коллекцией машин?»

– А какие машины собирает ваш отец?

– О, он любит, как мы говорим в Америке, «мускулистые машины».

Америка! Давно не разговаривал с янки.

– Машины… с мускулами? Быстрые машины? Или те, что возят большие грузы?

– Быстрые машины! – рассмеялась она. – Не очень дорогие, за ними гоняются коллекционеры. Когда в семидесятых бензин очень подорожал, мускулистые машины вышли из моды, их можно было купить за бесценок. – Она протянула руку в перчатке. – Меня зовут Алессия.

– Алессия, – повторил он. Пожал её руку, и нашёл, что для женщины пожатие крепкое. – Никогда не слышал такого имени.