Эдвард Лозанский - Операция «Эльба», или Почему не сработала ядерная кнопка

– О, оно итальянское.

– Но вы американка.

– Многие из нас – дети недавних иммигрантов. – Недавних по европейским меркам, во всяком случае. Отец моей матери прибыл из Италии.

– Интересно! – сказал он, подумав, что таких американцев наверняка считали нечистокровными.

Почувствовал какое-то усилие и понял, что она деликатно пытается высвободить свою руку. Михаил как-то не осознал, что рукопожатие затянулось. Тут же её выпустил и перевёл дыхание, чтобы успокоить нервы.

– А вас? – подсказала она.

До него не сразу дошло, что она имеет в виду.

– О! Меня зовут Михаил!

– Как Барышникова, – ответила она, кивнув. – Очень приятно. Я приехала сюда только на несколько недель. Мне здесь очень интересно.

– О, как бы я хотел посетить вашу страну. Но это, конечно, запрещено. Когда-нибудь, возможно.

Она улыбнулась.

– Я не сомневаюсь, что наступит время, когда мы с вами сможем свободно ездить из одной страны в другую. Почему бы и нет?

Он просиял.

– Вы будто повторяете мои слова! Я никогда не понимал этой враждебности между нашими странами. Конечно же, у нас разные экономические системы. И что с того? Это же не повод так изолироваться, если подумать.

Она кивнула и посмотрела на него оценивающе.

– Послушайте, я собиралась пойти вон в то кафе через дорогу, хочется горячего кофе. Мне нужно чем-то согреться. Хотите ко мне присоединиться? Я обожаю разговаривать с местными жителями, и я была бы очень рада рассказать вам о своей стране.

Михаил чувствовал, что лучше ему пойти домой. Рада его со свету сживёт, если он придёт поздно. И, что ещё хуже, он знал, что, если его увидят с американкой, ему грозит разбирательство.

– Пожалуй, мне уже пора домой.

Она посмотрела себе под ноги, явно разочарованная.

– Что ж, ничего не поделаешь. Полагаю, что мысль о том, чтобы посидеть с американкой, пугает большинство россиян.

Михаил побледнел. Он всегда реагирова как ребёнок, когда кто-нибудь называл его трусом.

Он поднял голову.

– Мне сегодня погода не кажется холодной, но чашка кофе – это превосходная идея, – ответил он.

Перешли улицу и вошли в кафе. Несколько лет назад Михаил прочитал рассказ американского писателя Эрнеста Хемингуэя под названием «Там, где чисто, светло». Они с Ярославом поспорили о его смысле: Михаил настаивал на том, что рассказ нужно досконально анализировать в плане символизма и метафор, а Ярослав утверждал, что рассказ просто о глухом старике, который сидел в кафе и пил бренди.

Так или иначе, история был потрясающей, и Михаил всегда вспоминал о ней, когда ему случалось заходить в кафе. Но здесь было и не чисто, и отнюдь не светло. Маленькое тёмное унылое заведение с полудюжиной посетителей, сгорбившихся за столами – кто-то хлебал суп, кто-то цедил кофе. Михаил покраснел при мысли о том, что должна подумать американка о таком месте и о стране, добившейся за последние десятилетия такого величия и, одновременно такой серости.

Несколько завсегдатаев поглядели на Михаила и на женщину. Даже при тусклом свете, Михаил был уверен, все посетители кафе решили, что этаженщина – иностранка. Вероятно, некоторые поняли, что она с Запада – если не по внешности, то по уверенной манере держаться и по тому, как она изучала обстановку.

Он так долго мечтал о том какбудет общаться с кем-то из Америки, что сейчас перспектива поговорить с ней его слегка пугала и основательно взбудоражила. Девушка была восхитительна. Не худенькая, но с приятными женственными формами, что понравилось Михаилу, как пожалуй бы и любому русскому мужчине.

Когда нашли себе два места за столиком в тёмном углу, подальше от остальных посетителей, пожилой угрюмый официант спросил, что им нужно. Не пришёл в восторг, когда узнал, что всё, зачем они явились, – это копеечный кофе. Шаркая, удалился и скоро вернулся с двумя чашками, расплёскивая содержимое с каждым шагом. Пока дошёл до их стола, чашки оказались полупустыми.

– Михаил состроил ггримасу и буркнул что-то нелестное, когда официант удалился.

Американка рассмеялась, искренне и беззаботно, достаточно громко, чтобы официант обернулся посмотреть, что её рассмешило. От этого она засмеялась ещё больше, аон только покачал головой и ушаркал в сторону кухни.

– Что привело вас в нашу страну? – спросил Михаил.

– О, я всегда хотела попасть сюда. Эта страна очаровала меня ещё с детства, когда я читала о ней в энциклопедиях. Такая огромная! А в музыке и литературе в полной мере отражена её история.

Он кивнул.

– А меня с юности так же сильно увлекала Америка. Мои родственники встречались с полком американцев на реке Эльбе во время войны, когда американцы и русские теснили и крушили фашистскую Германию. Мой дядя рассказывал, что американские солдаты так сильно отличались от русских. По его описаниям, американцы всегда энергичные, а ещё – шутники и проказники. И совсем не боялись идти против системы. Казалось, что это им даже на руку. Там, где я вырос, такого никогда не встречалось.

Он посмотрел на неё поверх чашки и подумал: тоже и шутница, и проказница. Понял, что никогда ещё не видел такого живого лица.

Алессия отпила из чашки и поставила её на стол.

– В Америке мы, скорее, определяем себя по тому, что мы делаем (как говорится). По нашим профессиям. Так могу я спросить, чем вы занимаетесь? Какая у вас профессия?

Её вопрос застал его врасплох. Он пожал плечами.

– Ну конечно. Я учёный. Физик.

Она наклонилась вперёд.

– Очень интересно. А в какой области физики вы работаете?

Он открыл было рот, но не ответил на такой прямой вопрос. Она, похоже, поняла, что слишком прямолинейна, слишком поторопилась.

– Извините. Я не собиралась совать нос в ваши дела. Это всё моё любопытство, – последовала ещё одна улыбка, и опять у него что-то сжалось внутри. – От любопытства кошка сдохла, мама так любила говорить.

Он улыбнулся в ответ.

– Я люблю все эти американские поговорки. Даже язык у вас весёлый и озорной.

Она засмеялась.

– Да я и сам любопытный, – продолжил он. – Например, мне интересно, где вы так хорошо научились русскому языку? Вы так свободно говорите.

– Спасибо. Я начала его учить в старших классах. Ну… вообще-то, в нашей школе не было программы по русскому языку, поэтому родители нашли мне репетитора. Русскую женщину, конечно же. Те четыре года, что мы провели вместе, она учила меня не только языку, но и вашим традициям, укладу жизни. Она углубила мои познания в истории, и это естественно, ведь ( здесь)она была профессором истории! – Красивое лицо немного омрачилось. – Она скончалась несколько лет назад. Я по ней скучаю.

– Мне жаль, – ответил он. – Теперь давайте поменяемся ролями, если вы не против. Мне интересно, что вы делаете, как вы говорите, – чем зарабатываете на жизнь?