Лев Шильник - Черные дыры российской империи

Упрек номер два: Петр Федорович вознамерился похерить веру православную и превратить наших благочестивых попов в нехороших лютеран. Сия расхожая байка целиком и полностью покоится на крайне пристрастных мемуарах фрейлины В. Н. Головиной, которая и фрейлиной-то стала только лишь в 1782 году, а на свет появилась через четыре года после смерти Петра III. Откровенно говоря, единственное лыко в строку, которое можно поставить государю императору Петру Федоровичу, – это его редкая, небывалая по тем временам веротерпимость: «Пусть они молятся кому хотят, но – не иметь их в поругании или проклятии». Между прочим, матушка Екатерина, состоявшая в переписке с французскими либералами и просветителями Дидро и Вольтером, как вы помните, этот указ отменила. Петр объявил об освобождении всех монастырских крепостных и подготовил указы о необязательности соблюдения религиозных постов и об ограничении личной зависимости крестьян от помещиков.

Следует особо отметить, что Петр III даже в мыслях не держал покушаться на православную веру. Совершенно не исключено, что строгое христианство лютеранского толка было значительно ближе молодому царю, чем помпезные службы русских церковников, но это не помешало ему подписать договор от 8 июня 1762 года, согласно которому Россия обязывалась защищать права и интересы православного населения Речи Посполитой. Наступая на горло собственной песне, Петр Федорович позиционировал себя как православный государь: русский посланник в Вене князь Голицын получил от царя предписание вручить резкую ноту венецианскому послу «по причине претерпеваемых греческого вероисповедания народом великих от римского священства обид и притеснений».

Судя по всему, Петр III был неглупым человеком, но неважным политиком. Гонителем православия его объявили исключительно по той причине, что он попытался отобрать у церкви ееземельные владения. Недоброжелателей Петра можно было бы еще хоть как-то понять, если бы это была первая попытка покушения на церковное имущество на Руси. Между тем даже внутри самой православной церкви на протяжении сотен лет шла яростная борьба между так называемыми «иосифлянами» – последователями Иосифа Волоцкого – и «нестяжателями». Первые, будучи по преимуществу важными церковными иерархами, стремились превратить русскую церковь в крупнейшего земельного собственника и вполне в этом преуспели. Сам Иосиф Волоцкий (1439/40—1515) был основателем и игуменом Иосифо-Волоколамского монастыря. На рубеже XV–XVI веков ему оппонировал Нил Сорский, взявший себе за образец «скитское» житье, то есть, попросту говоря, отшельничество, хотя истоки проповеди нестяжания следует искать еще раньше – по крайней мере в первой половине xiv века, когда похожие взгляды высказывали так называемые «стригольники». Нил Сорский полагал, что мирские блага с их наружным мишурным блеском внутри исполнены зла.

Послушаем Н. И. Костомарова: «С такими понятиями естественно было Нилу сделаться противником Иосифа Волоколамского и заявить протест против любостяжания монахов и монастырских богатств. Великий князь Иван (Иван III. – Л. Ш) уважал старца Нила и призывал его на Соборы. В 1503 году в конце бывшего тогда Собора Нил сделал предложение отобрать у монастырей все недвижимые имущества. По его воззрению, вообще только то достояние признавалось законным и богоугодным, которое приобреталось собственным трудом. Иноки, обрекая себя на благочестивое житье, должны были служить примером праведности для всего мира; напротив, владея имениями, они не только не отрекаются от мира, но делаются участниками всех неправд, соединенных с тогдашним вотчинным управлением. Так поставлен был вопрос о нестяжательстве. Ивану III было по душе такое предложение, хотя из своекорыстных побуждений Иван Васильевич распространял вопрос и о владении недвижимым имением не только на монастырские, но и на архиерейские имущества. Собор, состоящий из архиереев и монахов, естественно, вооружился против этого предложения всеми силами и представил целый ряд доказательств законности и пользы монастырской власти над имениями, доказательств, составленных главным образом Иосифом Волоцким».

В тонкости полемики иосифлян и нестяжателей мы вникать не станем, а заметим только, что Собор тогда взял верх, и Ивану пришлось отступить. Внук Ивана III, Иван Васильевич Грозный, на знаменитом Стоглавом Соборе тоже попытался оттягать церковные владения, и у него тоже ничего не вышло. Схожие попытки в свое время предпринимали Михаил и Алексей Романовы, Петр I и даже крайне набожная Елизавета Петровна. Как мы видим, Петр Федорович отнюдь не был первым в своих покушениях на церковное имущество, но именно он удостоился клейма гонителя православных.

Между прочим, Екатерина II, основательно укрепившись на троне, не долго думая, провела секуляризацию монастырских и церковных земель, а когда Ростовский митрополит Арсений Мациевич направил по этому поводу протест в Синод, реакция последовала незамедлительно. Уважаемый митрополит, энергично выступавший против аналогичных законопроектов Петра I и Елизаветы, наивно полагал, что уж если «дракон московский» его не тронул, то теперь и подавно обойдется. Не тут-то было! Матушка Екатерина приказала немедленно арестовать выскочку и судить за «оскорбление величества». Вот как пишет об этом Александр Бушков: «Когда бывший канцлер Бестужев попытался заступиться за Арсения, Екатерина ответила холодным письмом, где были и такие примечательные строки:

“Стоит вспомнить, что прежде, без всяких церемоний и соблюдения приличий, в делах, без сомнения, гораздо менее важных, духовным особам сносили головы. Не представляю, как мне сохранить мир в государстве и порядок в народе (не говоря уж о защите и сохранении данной мне Богом власти), если виновный не будет покаран”». И далее: « …Арсения лишили сана, назвали “смердом Андрейкою” и сослали в отдаленный монастырь посреди карельских лесов, фактически в заключение». Вот так, по всей видимости, и надо действовать на Руси. Не даровать подданным свободы, а безжалостно рубить направо и налево головы, тогда и на престоле усидишь, и порядок заведешь отменный. Излишне говорить, что никто больше не посмел заикнуться о попрании православия всемилостивейшей государыней императрицей.

Авот простодушный Петр Федорович, «враг церкви номер один», отказался от преследования старообрядцев и издал указ об амнистии раскольников. Отныне им дозволялось вернуться в Россию и исповедовать свою веру по собственному усмотрению. Более того – амнистия коснулась вообще очень широкого круга лиц: разрешалось возвращаться бежавшим за рубеж «великороссийским и малороссийским разного звания людям, также купцам, помещичьим крестьянам, дворовым людям и воинским дезертирам». Вот такой вот деспот и солдафон угнездился на российском троне. Между прочим, многие положения указа Петра III о веротерпимости один в один совпадают с размышлениями М. В. Ломоносова. В своей работе «О сохранении и размножении российского народа» выдающийся энциклопедист справедливо полагал, что бегство старообрядцев за границу нанесло стране ощутимый ущерб, и предлагал отказаться от их преследования. Но при Екатерине гонения на раскольников возобновились с прежней силой, и тем самым едва ли не самая трудолюбивая часть российского народа оказалась совершенно невостребованной, попросту вывалившись из экономического пространства Российской империи.