Газета Завтра - Газета Завтра 785 (49 2008)

"Старикам здесь не место" вообще видится прямым репортажем о смерти, лишённым даже намёка на символизм. Уже тогда тревожные нотки ощущения, в какой бездне обитает сегодня Америка и весь мир, звенели пронзительными звоночками. И пускай идея о том, что "дряхлым", предпочитающим перемещаться в прериях по старинке верхом, нет места в мире, где убийства стали частью повседневности, увы, не нова. Гораздо страшнее представали на экране бытовые мелочи техасцев, блестяще высмеянные когда-то в отечественной ленте "Приключения принца Флоризеля". Упорная приверженность жителей Дикого Запада к задиристым ковбойским сапогам, клетчатым рубашкам и шляпам а-ля Джон Уэйн придавала фильму куда большую безнадежность. А от сцены в магазине, где за спиной продавца красуется ряд из порядка ста совершенно одинаковых изделий от Стетсона, веяло линчевской инфернальщинкой чуть ли не сильнее, чем от лекторовского взгляда адского убийцы в исполнении Хавьера Бардема. Этим мрачным прогулкам по тёмной стороне чуть-чуть не хватало тонкости. И пусть в "Стариках" роковую глупость совершает только один человек, в новой работе режиссёров - чёрной-пречёрной комедии "Сжечь после прочтения" - звоночки превратились в набат: там вообще нет ни одного вменяемого человека. О тонкости и говорить не приходится.

В первой сцене фильма мы видим, как аналитика ЦРУ Осборна Кокса (Джон Малкович) увольняют за пьянство. Беседа корифеев разведки звучит примерно так:

- Ты слишком много пьёшь, Осборн!

- Что??? Я много пью??? Да по сравнению с тобой любой пьёт слишком много!

Хлопает дверь, трещат стены, рушится шпионское счастье. Теперь озлоблённый Осборн валяется на кушетке и пишет мемуары. Но не в высоком стиле Джона Ле Карре, а с полнейшим списком реальных имён, паролей и явок. Пока Осборн пьёт и пишет, его жена Кэти (Тильда Суинтон) изменяет ему с женатым ловеласом из отдела безопасности Гарри (Джордж Клуни). Решая развестись, Кэти по совету адвоката крадёт у Осборна диск с его писаниной ошибочно полагая, что там находятся его банковские счета. Секретарша адвоката теряет диск в фитнес-центре, где работают глупый Чед (Брэд Питт) и некрасивая Линда (Фрэнсис МакДорманд). Линда мечтает о пластических операциях и надёжном друге, которого безуспешно пытается найти через интернет. Чед дёргается как китайский болванчик, трясет мускулами, в изумлении вращает зрачками - это его нормальное состояние идиота. Именно он и находит в женской раздевалке заветный диск и, на пару с Линдой, совершит попытку получить от Осборна деньги. Бывший цэрэушник пошлёт вымогателей к чёрту, и тогда Линда, памятуя о Холодной войне, отнесет мемуары Осборна Кокса в русское посольство. Там начальники в кабинетах проверят информацию и с позором выставят Линду на улицу. Однако человеческая тупость безмерна и закономерно приведёт сюжет к кровавой развязке.

Только ленивый не писал о фирменном коэновском цинизме, позволяющем с хитроватым еврейским прищуром высмеивать любые аспекты человеческого бытия. В случае с фильмом "Сжечь" слово "цинизм" уже звучит слишком мягко. Безжалостность, с которой режиссёры выставляют напоказ все комплексы и мании современной Америки, достойна если не восхищения, то, по крайней мере, сочувственного хохота. Чувство меры здесь явно трещит по швам: и Малкович, и Клуни, и МакДорманд творят на экране столь вопиющее издевательство, что за такие проявления патриотизма в другие времена им легко мог бы светить Синг-Синг или иное подобное заведение. Дальше всех продвинулся Брэд Питт. Те, кто за последние годы уверился в том, что актёр погряз в семейных делах жены-губошлёпки и уже не способен на фейерверк, могут вздохнуть спокойно. Способен, и еще как! Подобного перевоплощения мир не видал со времён "Настоящей любви" Тони Скотта, где Питт гениально блеснул в эпизоде.

При всей трагичности происходящего, это всё-таки очень смешное и очень неглупое кино. Обыватель просто посмеётся над "тупыми американцами". Внимательный, насмотренный зритель сможет заметить, что режиссёром любовной вампуки, которую с завидным постоянством посещает Линда, указан Сэм Рэйми, а сценаристом - автор романа, по которому снят фильм "Старикам здесь не место" Кормак Маккарти. Шутка вполне в коэновском духе.

При этом в "Сжечь" нет ни одного положительного героя, ни одного, кому можно было хоть как-нибудь сопереживать. Глупость сродни подлости. И здесь впервые совершенно не работает поговорка "Дуракам везёт". В первую очередь безнадёга настигает самого нелепого персонажа этой истории. Впрочем, другим также приходится несладко. За полтора часа экранного времени лаконизм режиссёрской мысли доводится до совершенства. Америка окончательно превратилась в страну непуганых идиотов. Сочувствовать этому или довольно ухмыляться с чувством внутреннего превосходства - личное дело каждого. "Господи, что за бардак?", - вопрошает в финале цэрэушный начальник злополучного Осборна. Что ж, его можно понять. Ведь еще в далёкие 80-е, пока Коэны корпели над своей первой кровавой лентой, в легендарном детском телефильме "Гостья из будущего" практичный Фима Королёв советовал любознательному Коле Герасимову, как лучше всего поступить с предметом, унесённым из XXI века: "Спрячь! А лучше сожги!". Спустя четверть века Коэны вторят этому великому высказыванию с той же силой.

В третьем монографическом концерте сезона Российский национальный оркестр и его главный дирижер Михаил Плетнёв сыграли Шуберта, одного из самых крупных немецких романтиков первой половины XIX века, чья жизнь, согретая огнем всепоглощающего творчества и большой любовью к жене, не была, тем не менее, ни слишком везучей, ни долгой. Главной тому причиной - обостренная ранимость его натуры, что не раз приводила к нервным срывам, один из которых завершился водворением его в психиатрическую лечебницу, откуда он не вышел.

Для создания музыкального портрета Шуберта Плетнёв отобрал три вещи: Увертюру к драматической поэме Байрона "Манфред", Концерт для виолончели с оркестром ля минор, Симфонию N4 ре минор, написанные в разные годы в разном душевном состоянии музыканта.

"Манфред", сочиненный Шуманом в светлый период его жизни, более мягок и приглушен, чем байроновский оригинал. В музыке Шумана основное - высокий накал любви героя, что было главной пружиной романтизма. Плетнев управляет оркестром, не форсируя звук, не напрягая его. Звуковая палитра оркестра благородна. Она подчинена романтике чувств, огромных, но подвластных воле героя, чего так желал самому себе Шуман. Невольно вспомнился "Манфред" Чайковского, который пару лет назад мы слушали в том же исполнении. Там - напряжение страстей и действий героя, наоборот, более сильны, чем у Байрона. Там - всё в перехлест! Там - девятый вал! Оттого и катарсис (при той музыке и той интерпретации) там - неизбежен.